В больнице Егор сделал ход конем. Пока Влад возился с Нелли, он умудрился найти и вынести мозг главврачу, и неожиданно Влад остался в приемном покое один. Ожидать вердикта. А Егор ушел с Нелли… И Влад невольно подумал: «не дурак ли он?». Но поздно было выбрасывать флаги противоречий. Оставалось только ждать…
* * *
Я с детства не любила больницы. Но когда попыталась вякнуть в машине, что со мной все хорошо, оба мужчины синхронно обернулись на мой голос, и прожгли меня такими взглядами, что мне захотелось провалиться сквозь землю. Поэтому я умолкла, и перспектива врачей и процедур стала казаться гораздо менее пугающей, чем общество этих двоих, оч-чень разгневанных на меня мужчин.
В больнице Влад остался в приемной, хотя был очень недоволен этим фактом. А Егор на правах «знакомого глав-врача» отправился со мной. В его чудной компании, от которой у меня мурашки бежали по коже, осмотры и прочие «больничные прелести» для меня пролетели поистине незаметно. И самым страшным оказался момент, когда врач вышел из палаты, оставляя меня наедине с Егором. Нереально злым и недовольным Егором. Ой, мамочки, кажется я попала…
* * *
— Ты хоть понимаешь, что натворила? — Голос Егора не мягкий, успокаивающий, как у Влада. Он как наждачка, трет по моим нервам, и хочется плакать. Егор не думает о том, что я ранимая девочка, которую нужно оберегать и сдувать пылинки. Для этого он должен быть Владом. Для этого он должен любить меня. А это невозможно. Я сама себя ненавижу. И, кажется, Егор вполне разделяет мои чувства ко мне.
— Я не думала…
— Нел, ты никогда не думаешь. У тебя мозг отсутствует, как класс. Я думал, у меня сердце станет на том катке, понимаешь? Думаешь я шучу? — Все наши противоречия были забыты. Не до них было сейчас. Я видела, что Егор действительно серьезно переживает за меня. И мне не хотелось ругаться с ним именно сейчас.
— Прости…
— Не у меня прощения просить надо. А у спасателя твоего, что сейчас мнется в коридоре. У него такой вид, краше в гроб кладут. Тебе не стыдно так измываться над теми, кто любит тебя?
— Я дура, Егор. — Слезы сами текли по лицу. Я прекрасно понимаю, о чем сейчас говорит Егор, честно и открыто. На то он и друг, чтобы не пихать мне сладкую правду. А бить ею — наотмашь, резко. Чтобы больше неповадно было.
— Именно, Нел. Ты круглая дура. Ладно, я и Влад. Ты о ребенке подумала, когда на чертовы коньки становилась? Ты могла его потерять. Запросто. — Ох, зачем он так жесток? В груди что-то болезненно сжимается и раздувается. Я только начинаю осознавать масштабы проблемы.