Поворачивается к Петру, его глаза метают молнии,
— А ты уволен! Пошел отсюда!
— Ярослав Петрович, Ульяна Александровна попросила забрать документы…
— А если бы с ней что-то случилось?! Я тебе что сказал? Довезти её из больницы до моего дома! А что сделал ты?
Гаврилов сатанеет на глазах, а мне становится жутко от одной мысли, что из-за меня человек сейчас лишится работы.
— Ярослав, — кашляю, чтобы вернуть уверенность в голосе, — это я виновата, я его уговорила.
— А у него что, своей башки нет на плечах? Было отдано четкое распоряжение! Ты какого хрена не позвонил?
— Ярослав, это я. Вини меня, а Петра не трогай, он не виноват ни в чем!
— Пошел отсюда! Потом поговорим.
В комнате с каждой секундой обстановка становится все напряженнее. Петр кидает на меня вопросительный взгляд. Боится оставить наедине с Гавриловым?
— Иди…
Рык Гаврилова снова врывается в подсознание, и я непроизвольно сжимаюсь. Петя, наконец, решается выйти из квартиры. Мы остаемся наедине с Яром. Я не могу прочитать выражение его лица, но чувствую, что он на грани взрыва. И этот взрыв запросто может похоронить нас под обломками всего хорошего. Если это хорошее есть.
— Что ты творишь, Ульян? — он подходит ко мне и одним рывком поднимает с пола. — Почему ведешь себя как ребенок?
Подходит к окну и закрывает его, задергивая шторы. На лице его моментально отражается дикая усталость. Садится рядом со мной на диван, а я боюсь вздохнуть. От него и сейчас исходит аура уверенности и силы, но меня перестает это пугать.
— Я с тобой постарел за день на пять лет.
Прикусываю губу. В глазах закипают слезы, и я тяжело сглатываю вязкую слюну. Сцепляю пальцы в замок, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Организм странно реагирует на присутствие Яра, и я пытаюсь разобраться в себе. Не могу больше спокойно ощущать его близость. Вскакиваю на ноги и отхожу на безопасное расстояние. Так проще и безопаснее. Он не смотрит на меня. Просто сидит, опершись локтями на колени. Одет все в тот же свитер, который сейчас натянулся на широких плечах. Вспоминаю его губы в тот вечер и ощущаю, как тело начинает реагировать не так, как должно. Долбаные гормоны!
— Поверь, для меня тоже полной неожиданностью оказалась твоя беременность. И совсем не нравится то, как были зачаты наши дети, — начинает тихо говорить, все так же не поднимая глаз, — но это случилось, Уль. Ты беременна, это мои дети, и я от них не откажусь. Ты либо смиришься с этим, либо…
— Либо что?
Горло сковывает спазмом, пытаюсь протолкнуть сквозь него слова. Голос хрипит, а внутри все скручивает узлом.