— Сказали, что якобы от соседей поступили жалобы, — продолжает говорить мама. — Викулей никто не занимается, мы оставляем её одну и вообще проживаем в неблагоприятных условиях.
— Твою мать… — тихо матерюсь. — Ты их впустила?
— Это опека, Аля. Они имеют полное право войти и посмотреть как живёт ребёнок.
— Посмотрели? Убедились? — кричу сорвавшимся голосом. — А теперь пусть проваливают!
— Они вполне адекватны, но мне кажется, что тебе лучше приехать, — произносит мама, а я тем временем начинаю одеваться.
Пальто падает на пол, где-то в шкафу теряется шапка, но у меня нет времени её искать и я бросаю это дело.
— Ты же знаешь, я бы никогда не оставила Викулю одну…
— Ты не догадываешься чьих это рук дело? — перебиваю её.
На другом конце провода воцаряется молчание.
— Это Игнашев, мама!
Она пытается что-то возразить, встать на его сторону и сказать, что он не такой пакостный, но я кладу трубку и начинаю в спешке собираться домой. Всё валится из рук, а такси не собирается приезжать так скоро как мне нужно. Бросив в сумку мобильный телефон, решаю, что быстрее будет доехать общественным транспортом.
В ординаторскую проходит Дашка и изумленно смотрит на меня.
— Потом всё объясню, Даш! Прикроешь меня?
— Аль, заведующий с ума сойдет, если узнает, что ты ушла без его разрешения…
— Да пусть хоть уволит, — громко хлопаю дверью и, быстро перебирая ногами, бегу на выход по коридору.
Альбина.
Фраза про увольнение оказывается почти пророческой. Не успеваю я доехать домой, как мой мобильный раздается очередной мелодичной трелью, которая уже начинает меня раздражать. На экране светится номер заведующего отделением и легкий холодок тут же проходится по моему позвоночнику. Набравшись смелости, снимаю трубку и почти глохну от его крика:
— Кудряшова, ты почему не на рабочем месте?!
Неужели у Дашки не получилось выкрутиться? Я просила прикрыть меня, но если шеф решит до чего-то докопаться, то не спасет ровным счётом ничего.
— Извините меня, Валентин Сергеевич, я по семейным обстоятельствам отлучилась с рабочего места.
Он громко сопит в телефонную трубку, наверняка задыхаясь от гнева:
— Завтра ко мне с объяснительной! Будем решать, что делать с тобой дальше, Альбина.
Его тон не сулит мне ничего хорошего, но сейчас лишиться работы для меня не равно лишиться ребёнка, поэтому я даже не думаю возвращаться назад и объясняться перед ним. Потом как-нибудь решу, когда разгребу свои личные проблемы.
Спустя час я оказываюсь у двери своей квартиры. Руки дрожат, пока я ищу ключи в сумке. Связка падает на пол и только с третьего раза мне удается воткнуть нужный ключ в нужную замочную скважину. Открыв двери мне становится не по себе, потому что из квартиры не доносится ни звука. Торопливо снимаю с себя обувь, бросаю её на пол и, по пути расстегивая куртку, забегаю в детскую.