Три ветхие душонки. Мне было всё как-то недосуг заниматься ими, да и не в моей это компетенции. Помню только, что страх искалечил их так, что долго не могли решить, по какому ведомству кого направить. В итоге направили всех в приёмник-распределитель - там разберутся, мытари у нас отменные. Но что примечательно - ни у одного из убиенных не было и представления о том, что с ними случится дальше. Ни малейшего. Пустота. Тупая стена страха. А вроде бы люди грамотные, православные, кресты вот носят. И умерли, можно сказать, в ратном подвиге. За казённое добро. Славная смерть. А как умирают их клирики - батюшки, да храмовники? Это ж загляденье просто! И помолятся, и причастятся, и ручки сложат - в полной уверенности в том, что ждут их не иначе как на небесах; не менее, чем архангелы с трубами, а не черти с вилами. Су-е-ве-ри-е. Махровое. Вот и поверяй им потом откровения. Ну да ладно. Скорбны дела наши, прости Господи.
"Вот она, наша славная Выгореция!" - заиграло Симеоново сердчишко при виде доброго десятка тесовых крыш с резными наличниками над плотным частоколом, будто бы в точности сошедших с лубочных картинок, обычно изображающих это чуднo, на византийский манер названное старообрядческое поселение, а не бывших их исконным прообразом. Это ли было важно ему, пятками вдруг ощутившему родное тепло, едва выбравшись на простор из по-зимнему коварного бурелома? Шумно распахнулись ворота на кованых завесах, и вот уже в грудь его упёрлись лапы дворовой псины, и жаркий язык прошёлся по студёному лицу.
- Трезор! Будет тебе, вот окаянная скотинка! - ласково трепля взъерошенную холку собаки, улыбаясь, приговаривал Семён, крестясь и приветствуя издали Выгорецкую братию.
Киновиарх Андрей, директор его, Симеонова, мира, общежитский большак, духовный отец, владыко и генерал местной киновии в едином лице, по своему обыкновению, в этот утренний час пребывал в своей келье и был занят письменным делом. Его род, происходивший из князей Мышецких, восходил аж к Рюриковичам, что, впрочем, вряд ли было известно самому потомку, да и не очень-то и интересовало его. Киновиарх был поглощён. Поглощён полностью, без остатка двумя вещами: собственно, самими вещами - хозяйством, землёй, строительством, торговлей; и -страстью к учёности. Что касается последнего, то он даже предпринял как-то вылазку в стан врага - Киевскую семинарию и отучился в ней не один курс риторике, философии и теологии. Оно и верно чтобы противостоять неприятелю, нужно знать его, что и было блестяще продемонстрировано в "Поморских ответах". Относительно же обрастания материей, директор мира помышлял так: "Что человек? Разумная тварь. Раз так, то и заботиться она должна о душе, но всенепременно сообразуясь с телом. А что нужно телу? Тепло, пропитание, чистота. Вот и сходят поты наши праведные да грубеют руки в повседневной схватке с Марьей Маревной и Кощным царством. Стало быть, мы должны быть сильны и мудры, дабы выстоять вплоть до смертного часа".