Я не знаю, что действует на меня — мое имя, произнесенное им впервые, или же его поглаживания и бархатный шепот в ушко, но я снова подчинилась.
— Смотри на себя, мышка, — приказал Дмитрий Сергеевич, поглаживая мои бедра, поднимаясь к трусикам и оставляя за собой пылающий след.
Я смотрела. На себя — растрепанную, в задранном платье, на Воскресенского — одетого с иголочки, красивого, стоящего позади меня. Смотрела, не в силах завершить творящееся безобразие.
— А теперь я наконец-то сниму с тебя это гребанное платье, — скорее рычит, чем говорит мужчина, расстегивая молнию. Платье сразу же скользнуло по телу вниз и осталось лежать на полу мягкой лужицей шелка. Я теперь лишь в нижнем белье.
Выдыхаю обжигающий воздух. Слишком горячо. Я уже горю.
— Нас могут услышать… — шепчу, когда снова чувствую его пальцы на теперь обнаженных бедрах.
— Могут, но ты же будешь тихой девочкой? — он предвкушающе улыбнулся.
И он… Я резко выдыхаю, чтобы сдержать стон, когда Воскресенский мягко сжимает чувствительный бугорок, чтобы потом нежно погладить разгоряченную его же прикосновениями кожу.
— Правильно, мышка, молчи, — раздается его бархатный, с хрипотцой голос. — Ты же не хочешь, чтобы продавщицы узнали, чем здесь занимается их покупательница?
Свободной рукой он приподнял мою голову, заставляя теперь смотреть на свое красивое и безэмоциональное лицо.
— Н-н-не хочу, — мой голос дрожит. Я сама дрожу от чего-то.
— Правильно, — он все продолжал и продолжал, вызывая удушливый жар по всему телу. — Ты же хорошая девочка, мышка.
Очередное его движение пальцами взорвало во мне фейерверк, и я сжала зубы, чтобы только сдержать свой крик. Мне хорошо, плохо, горько, сладко, и все так смешалось, что не могу понять, какое чувство во мне преобладает — лишь тяжело дышу, кусая губы от прозвучавших стонов.
Внезапно тишину примерочной разрезал звук щелкнувшей пряжки ремня и растягиваемой молнии. Я вздрогнула от неожиданности.
— Что… что вы делаете? — с удивлением спросила, когда Дмитрий Сергеевич направил мою ладонь на ЭТО самое.
— Получаю компенсацию, — усмехнулся мужчина. — Сожми его, мышка.
Я задергалась в его объятиях, пытаясь вырваться, но не получилось — босс держал меня крепко, при этом… Черт. Я испуганно посмотрела через зеркало на свои пальцы, сжимающие теперь разгоряченный член. Господи…
Почему его так много?.. Точнее, почему он такой большой?
— А теперь двигай рукой, вот так, — он направил мою кисть, и я… О, боже мой.
Возбужденная плоть оказалась твердой, но с какой-то нежной, даже бархатной кожей.
— Сильнее.