Господи, какой голос? О чем я вообще думаю??
— И что же за повод? — я вскинула бровь и развернулась. Наши взгляды встретились, ударились о невидимую стену, между которой целая пропасть, и я первая отвернулась, потому что почувствовала себя внезапно беззащитной. Невероятно слабой, потому что вряд ли снова собирусь по осколкам, если меня разобьют.
— Идем в дом, становится прохладно, — проигнорировав мой вопрос, почти приказал Воскресенский.
Я покачала головой.
— Не хочу. Закончим наш разговор здесь.
— Причина моего столь поспешного приезда находится в доме, но раз ты не хочешь идти, то давай постоим, — пожал плечами мужчина. — Меня в целом все устраивает: море, закат, красивая девушка рядом…
— Хор-р-рошо! — я чуть ли не зарычала. — Идем! Только мы смотрим на эту причину, ты отвечаешь на мой вопрос и уходишь. Все. Ты мне обещал дать время, и две недели для меня — это мало.
— Я помню. Пошли.
И я пошла, даже не предполагая, что меня ждет самое настоящее чудо.
А новоприобретенное чудо весело виляло хвостом и радостно ело корм из цветастой миски.
— Тот самый?… — выдохнула я, медленно подходя к догу и опускаясь на колени. Конечно, тот самый: об этом говорили две перебинтованные лапы.
— Как видишь, он. Не захотел оставлять его в приюте, а в квартире ему было скучно. Ты рада?
Рада ли я? Безумно!
Села на корточки и, поглаживая дога, благодарно улыбнулась:
— Очень рада! Спасибо! Только… А как его… ее… собаку зовут?
— Это мальчик. Его имя мы вряд ли узнаем, выбирай новое.
Я сразу решила, что он будет Счастьем. Спросит у меня кто-нибудь в дни, когда от отчаяния хочется выть, счастлива ли я, и я, вспомнив чудом выжившую собаку, отвечу: "да, у меня есть Счастье".
— Вика, нам надо поговорить, — Воскресенский осторожно приподнял меня за плечи, заставив встать, но возмутиться не успела, потому что мужчина сразу же отпустил и продолжил, спрятав руки в карманах, будто сдерживая, чтобы… не коснуться еще раз: — Сколько времени тебе еще понадобится?
Я машинально сделала пару шагов назад и, удовлетворившись расстоянием между нами, спросила:
— А если мне и всей жизни будет недостаточно?
Сложно. Я не хочу сейчас об этом думать. Не сейчас. Но зря я думала, что если окажусь подальше от знакомых, проблемы подождут меня режиме паузы.
— Я тебя не отпущу, — спокойно отреагировал Дима. Спокойно, холодно… словно ему все равно. Зачем тогда он нас обоих мучает? Ради своей мести?
— Я не желаю и дальше быть орудием мести! — вспылила я. — Можешь шантажировать чем угодно — неустойками после разрыва договоров, полицией, судом, но мне плевать, я не отступлю. Это моя жизнь, и я решаю, что мне делать и как делать!