— Это с переездом-то? — Мила хмыкнула.
— Олег в романтичном настроении… — вторила ей Татьяна Федоровна. — Ты точно за Корчагина вышла замуж полгода назад? До сих пор не знаешь, что шлакоблоки для него и есть пик романтики? Вот если бы ты устроила ужин на строительных лесах…
— Так, не заговаривайте мне зубы! — рассердилась я. — А то я снова забуду про дурацкий торт.
— Уже дурацкий? — скривилась Мила. — А мне сказала, что я ничего вкуснее не пробовала…
Но я уже набрала номер Лены и несколько гудков спустя услышала бодрый веселый голос.
— Мы уже едем! — довольно сообщила она. — Выехали полчаса назад!
На заднем фоне ссорились старшие близнецы и заливались плачем младшие, и во всем этом безобразии Лена умудрялась сохранять оптимизм.
— Слушай… — мне стало жутко стыдно ее просить, но оставлять гостей без десерта тоже не хотелось. — Я забыла забрать торт. Мы могли бы, конечно, обойтись горячим…
— И оставить моих детей без сладкого?! Ты хочешь, чтобы новоселье окончилось катастрофой?! — она рассмеялась. — Я заберу, скинь адрес сообщением.
Послышался недовольный голос Кирилла, потом Лена, прикрыв трубку рукой, поведала ему про торт, и его ворчание потонуло в детских визгах восторга.
Боже. Мой дом этого не выдержит. А еще ведь двое сыновей наших соседей, дочка делового партнера Олега, маленький сын какого-то рекламщика… Мамочки! И зачем я поспешила высаживать клумбы?!
Лена приехала с тортом минут через сорок. Точнее, сначала я услышала вопли, и под окном пронеслось разноцветное верещащее торнадо с воздушными шариками. Ничего. К тому моменту я уже успела мысленно попрощаться с гортензиями. Следом пробежал Кирилл с малютками дочками на руках, а Лена, как ни в чем не бывало, занесла в кухню торт. И, надо сказать, он был на удивление цел и невредим.
— Куда ставить? — ее улыбка могла любого заразить позитивом.
Рыжая, как морковка, Лена представляла собой сгусток веселья и добродушия и просто физически не могла не нравиться. Я помогла ей поставить торт на стол, и она с чувством выполненного долга отряхнула руки.
— Ну, девочки, — она бодро огляделась. — Что у вас есть выпить? Я только завязала с грудным вскармливанием, и, не буду церемониться, у меня трубы горят.
— О, как я тебя понимаю, — Мила по-хозяйски вынула из шкафа большой бокал и плеснула Лене прохладного белого вина. — Когда Настя была маленькая, я думала сойду с ума. Все время висела у меня на груди. Ночами напролет. Я уставала безумно, но мне только и оставалось смотреть, как пьют другие. А я даже не могла расслабиться… Когда завязала с кормежкой, позвала подруг и упилась так, что Витя до сих пор мне это припоминает.