– О, знатная штука! – Арнольд подбросил на ладони сырный круг и отломил себе кусочек. Понюхал с видом знатока, положил на язык и расплылся в блаженной улыбке. – Почём брал?
– Вообще-то, ни почём, – зарделся тот. – У меня сыроварня, я сам им торгую. Так, правда, по малости. Больше для души.
Арнольд поперхнулся.
– Да ты в своём уме? Это ж золотое дно!
– Думаешь?
– Конечно!
И оба с ходу углубились в тонкости сырных дел и откупорили бочонок. Как выяснилось вскоре, оба оказались великими знатоками и любителями сыров, и Телли забеспокоился: Арнольд был парень будь здоров, но этот тощий оказался тоже не дурак пожрать. Под разговор и пиво сыр исчезал с пугающей скоростью. Тил поспешил утащить и себе кусочек, пока эти двое не съели всё, и с ним расположился у костра.
– Тьфу, окаянный, опять за своё! – с досадой вымолвила Эрна. – Весь дом своим сыром провонял.
– А что, вы сыр не любите? – спросил Вильям.
– Да надоел уже. Добро бы – покупать по малости, но у себя варить… И дочка, вон, от этой сырности всё время кашляет.
Вильям угрюмо сидел у костра и кивал, прижимая ко лбу медную кастрюлю, любезно одолженную Эрной. Берет рифмача превратился в грязный засохший блин, носить его было решительно невозможно, и Вилли по совету Норы спрятал его в мешок.
– Вы уж простите, господин певун, что я вас этого… того… оглоблей-то по кумполу, – продолжала Эрна. – Сами понимаете – места глухие, люди разные встречаются. Вы, между прочим, тоже хороши – припёрлись и давай орать. Дочку, вон, напугали.
Жуга поднял голову:
– А что с дочкой?
– Да кашляет она и бледная с лица, а к осени и вовсе слегла, не знаю, что и думать. Вот, наторговали денег, едем в Лиссбург. Там, говорят, один такой лекарь есть, говорят, большой умелец, и говорят, берёт недорого. Мне свекровь говорила. Прозывается он, помнится ещё, как-то не по-людски – чего-то там насчёт соломы.
Жуга помрачнел.
– Знаю его, – сказал он. – А только нет его там.
– Как нет? – насторожилась та. – А куда ж он делся-то?
– Уехал, говорят.
– Как так уехал? Врёшь, поди… Что ж делать-то теперь?
Жуга вздохнул, уселся и потянул к себе мешок.
– Вот что. Позволь-ка, я на неё взгляну. Может, чего и присоветую.
– Ещё чего задумал – девку щупать! Да ты умеешь ли?
Вильям прыснул, но тут же прикрылся кастрюлей и очень удачно притворился, что закашлялся. Травник тоже не сдержал улыбки.
– Умею, – сказал он.
– Умеет, умеет! – прокудахтал Вильям из глубины кастрюли. – Ещё как умеет!
– Ну ладно, коли так… – с сомнением проговорила та. – А дорого возьмёшь?
– Там видно будет.
Через два часа все четверо опять сидели у костра. Арнольд и Иоганн уже давно прикончили и сыр, и пиво, и заснули рядом. Нора с позволенья Эрны залезла спать в фургон. Дракон свернулся под повозкой. Вильям, придвинувшись к огню, царапал по пергаменту, записывая под диктовку травника состав снадобья.