– Почти разрушен? – воскликнул Рудольф и взмахнул чубуком. Табачный дым завился в сизую петлю. – О святая простота! Почти разрушен! Да он простоит ещё сто лет! Стена в четыре кирпича! А чердачные балки ты видел? Это ж лиственница, ей сносу нет. А черепица? Разве сейчас делают такую черепицу? Плоская, ручной формовки, в два пальца толщиной! Звенит под ногтем! Да… Ну ладно, сделанного не воротишь. Да. Нам есть о чём поговорить, мой наглый рыжий друг. Как я понял, уходить отсюда ты не собираешься?
– Нужно же мне где-то жить, – бесхитростно ответил тот, – и раз уж я откупил этот дом…
– Но в городе полно других домов. Почему бы тебе не поселиться в центре города? Там ведь почти всё уцелело! Почему не у реки, наконец? Ты говоришь, что откупил мой дом за полцены. Но даже пятьсот талеров – большие деньги. Откуда у тебя такая сумма? Чем ты зарабатываешь себе на жизнь?
– Траволечением, – ответил Жуга, когда Рудольф умолк. – Я не так богат, как ты думаешь. Твой дом на окраине города, а значит, жильё здесь дешевле и шуму меньше. Ворота рано или поздно разберут, до леса здесь ближе всего, а хороших трав у реки не найти. Да и сырость лишняя мне ни к чему… Я ответил на твой вопрос?
– Вот как, – пробормотал задумчиво старьёвщик, – травник, значит… И что же, собираешься открыть аптекарскую лавку? Или прямо сразу возьмешься врачевать?
– Я ещё не решил, – уклончиво сказал Жуга. – Сперва надо обжиться, дом в порядок привести, да и мальчишку ещё куда ни то пристроить.
Рудольф, казалось, травника не слушал, сидел, попыхивая трубкой и полузакрыв глаза.
– Не так-то это просто, открыть аптеку, – произнёс он наконец. – Требуется патент и разрешение от бургомистра. Да. А ты думал, что всё будет, как в селе – пришёл, заселился в первую попавшуюся хату и врачуй, как бог на душу положит? Сперва надо года три походить в учениках у известного аптекаря, потом лет семь у него же в подмастерьях, потом – заплатить вступительные взносы в цех фармацевтов, получить благоволенье магистрата, и уж тогда пожалуйста – торгуй, лечи, учи учеников… Как ты намерен с этим разбираться? Или думаешь дать на лапу нужным людям? Так ведь денег не хватит. Или, – глаза старьёвщика прищурились, – или ты не тот, за кого себя выдаёшь? Ты воевал? Откуда у тебя эти шрамы? – он указал чубуком.
Жуга промолчал, несколько обескураженный, огляделся, подвинул к себе скамейку и сел напротив старика.
– О шрамах разговор и долгий, и ненужный, – произнес он. – В горах их считать не принято. А войну мне неохота вспоминать. Я не сражался за османов, об остальном умолчу. А что до моего занятия… Скажем так: я не собираюсь о себе кричать на всех углах. Те, кому я понадоблюсь, сами меня найдут.