– Жуга, послушай, – нерешительно начала та. – Я хочу сказать… Не губи свою жизнь из-за потерянной любви. Не надо.
– Боже, Герта, и ты туда же!.. – корабль качнуло, Жуга вцепился в поручни. – Да не при чём тут это. Просто не могу я жить как ты. И вся эта учёба… Ну её на хрен, такую учёбу. При чём тут какие-то ограничения, когда корабль вот-вот утонет? Да пусть у меня после вся башка будет в дырках, но…
– Я боюсь. Понимаешь? Я боюсь. За тебя. Разве этому я тебя учила? Надо же хоть немного думать!
– А я и думал. Ровно полминуты, как ты говорила.
– Ты убиваешь себя!
– А вам откуда знать, хочу ли я уцелеть? – огрызнулся тот и умолк. Посмотрел на море. – Как странно… Надо же – успокоилось.
Моряки гребли устало и размеренно. Вильям, завидя травника, махнул рукой. Бард обзавёлся волосатыми штанами, курткой и изо всех сил старался походить на викинга. Яльмар ободряюще кивнул, но от весла не оторвался.
– Мне нужна твоя помощь, – сказала Гертруда.
– Что? – травник обернулся. – Помощь? Ты с ума сошла. Если я и могу чем помочь, так это полежать с кем-нибудь за компанию… Что стряслось?
– Ларс умирает.
Поддерживаемый Гертой, травник перебрался к раненым. Обнаружил попутно, что опять напоминает о себе когда-то раненое колено. Присел у Ларса в изголовье, приподнял ему веки, осмотрел зрачки. Пощупал пульс. Нахмурился. Швед и в самом деле был плох. Не помогли ни руны, ни заклятия, ни целебные травы. Дыханье раненого было сбивчивым, на губах пузырилась пена.
– Сама не пробовала?
– Пробовала. Плохо. Я заживлю две раны, он умрёт от трёх других. Надо что-то делать.
– Да, надо что-то делать, – он уселся поудобнее. – Начинай. Но только чтоб я слышал.
– Ты что задумал?
– Начинай, я подхвачу.
– Жуга, тебе нельзя… Сейчас… Я думала…
– Послушай, Герта, – медленно сказал Жуга. – Не время рассуждать, о чём ты думала. Я не возьмусь лечить те «три другие раны», я ни хрена не знаю, что там лопнуло внутри. Но знаю, что он сдохнет, если будем попусту трепаться.
– Но я…
– Начинай!
Герта опустила глаза, потом сосредоточилась и вполголоса зашептала, медленно подбирая слова. Травник вслушивался, изредка вставляя слово-другое, потом зашептал вместе с ней, но сразу же остановился и прислушался.
– Нет, так нельзя, – сказал он. – Кровь сочится. Смени ритм. Говори, как качает волна, держи сердцебиение… Да, вот так. Сейчас я сдвину это ребро.
Сеть заклинаний медленно опутывала спящего. Шептали оба, словно песню на два голоса. Колдовским зрением даже днём был виден свет, затеплившийся в ранах викинга и где-то глубоко внутри. Тил с интересом наблюдал за их действиями, но не вмешивался. Молчал. Жуга отметил про себя, что тот, похоже, тоже всё прекрасно видит.