До сонного мозга, наконец, дошло, что так настойчиво втолковывает Максиан, и извилины с почти осязаемым скрежетом заработали.
— И все же королевские розы прекрасны. И таких не было бы ни у кого, кроме меня, — медленно, словно ступая по тонкому льду, протянула я: кто знает, верна ли догадка, а сесть в лужу мне бы не хотелось.
— Возможно, но это только в первое время. Чуть позже обязательно появились бы подражатели.
— Вы считаете, что кто-то смог бы затмить меня?! — деланно возмутилась я. — Я уделяю безумное количество времени своему внешнему виду! Вы даже представить себе не можете, сколько сил отнимает необходимость всегда держать себя на должном уровне. Приходиться часами высиживать неподвижно, пока придворный художник работает над лицом. И при этом ни на минуту не выпускать его из-под контроля. Только отвлечешься, например, на новый фасон рукава, и он уже норовит нарисовать какую-нибудь банальщину! Практически, мне приходится выполнять его работу, а он только кисточкой размахивает. Вот, взгляните, эта завитушка над ухом. Ее пришлось переделывать три раза, пока он понял, что от него требуется. И так во всем. И вы говорите, что меня может кто-то затмить. Или, может, уже затмил? Кто она?!
— Нет, конечно же, нет! — судя по страдальческому выражению лица принца, он уже жалел, что начал разговор. — Вас невозможно затк… кхм… Вас невозможно затмить. Вы прекрасны в любом образе, хоть в рубище.
— В рубище?! — зацепившись за очередную оговорку, я чуть не потерла ладошки от удовольствия. Даже не ожидала, что это будет так легко. — Мое платье похоже на рубище?!
Несмотря на то, что разговор велся вполголоса, мне удалось вполне натурально, а главное, заметно всхлипнуть. По крайней мере, те, на кого я рассчитывала, это уловили. Коронованный белак не замедлил порадовать меня побагровевшей физиономией.
— Нет, что вы? Я вовсе не это имел в виду, — окончательно ошалел от моих ассоциаций бедолага принц. — Я лишь хотел сказать, что вам ни к чему украшать себя королевскими розами, вы…
— Я поняла вас, — я подняла ладонь, заставляя его замолчать, и самым холодным тоном, на который только была способна, продолжила. — Вы считаете, что я настолько ужасна, что ситуацию не спасут даже королевские розы, и не желаете помогать мне в лаборатории. Хорошо. Я вас услышала.
С этими словами я холодно отвернулась от принца, по цвету физиономии сравнявшегося с папенькой.
— Ваше Высочество? — позвал он.
Я даже не пошевелилась, внутренне давясь от еле сдерживаемого хохота. Согласно этикету, при таком явном нежелании общаться Максиан не имел права настаивать, будь он хоть трижды принц. Оставшиеся полчаса завтрака мы провели в полном молчании. Но если Макака, судя по всему, судорожно придумывал, как будет оправдываться перед папенькой, то я почти сразу выбросила нашу беседу из головы.