– Заболела, – соврала я, не придумав ничего более уважительного, и старательно покашляла. – В смысле, простудилась. Отлежусь… завтра приду…
– Как умудрилась? Когда? – недоверчиво отозвалась Петровна. – Некстати очень! Может, ты все же не сильно простудилась? У нас открытый урок танцевальный, для тех школьников. Из газеты грозились нагрянуть и местных новостей. Что, все на мне одной?
– Извините, что так получилось…
– Детка, а ты одна живешь? – громко спросил Родион.
Черт!.. В трубке повисла растерянная тишина. Ой-ёй…
– Веруня, – странно нежным тоном пропела начальница. – Милая, отдыхай, конечно. Выздоравливай. Беречь себя надо! Ишь чего удумала, один день лечиться. Лечись два. Или три! Больничный можешь не нести, сколько я тебя знаю уже, обойдемся без этих формальностей.
У меня дар речи пропал. Хотя он бы мне сейчас не пригодился, челюсть-то тоже отвисла.
– Отлежись хорошенько, – припечатала Петровна на прощанье.
М-да… Я ошеломленно повертела в руках замолкшую трубку и запоздало ответила:
– Одна живу, ага.
Родион удовлетворенно кивнул и сосредоточился на дороге, а я на своем недоумении. Что это было-то? Впрочем, начальница ко мне всегда хорошо относилась. До меня в фитнес-клубе администраторы вылетали одна за другой, кто по собственному желанию, а кто не очень. И все из-за этого коня педального, мужа Петровны. Работал у нас тренером по шейпингу и имел две страсти – свое ухоженное тело и девушки. Годилась любая, лишь бы не та, что в паспорте. Вечно сидел в приемной, чай пил. Супруге доставался список желаемых блюд на ужин, а администраторам – конфеты, цветы да комплименты, только недолго. У Петровны глаз наметанный, враз просекала всех, кто потенциально мог посягнуть на клубное накачанное достояние. Посягательницы шли искать работу, муж возвращался в стойло, и все по кругу. То ли дело я! Тренера исправно сдувало в противоположную от меня сторону, в приемную шастать вовсе перестал. А стоило ему провести со мной пару минут, сразу вспоминал, что у него есть замечательная красавица-жена. Цветы шли по назначению, а ужин после такого количество съеденных конфет не лез в обоих. Петровна была в восторге. За опоздания не ругала и дважды повышала мне зарплату.
Вот так. Все в моей жизни на идиотском поднятом в детстве кольце завязано! Что ни вспомни! Тряхнув головой, я решила немедленно перестать что-либо вспоминать и уставилась в окно. Тут-то и дошло, что местность вокруг дикая слишком. Ни души, дорога едва виднеется. Трава жухлая, кусты, деревья, деревья, деревья… Лес? Машина притормозила там, где просека превращалась в тропинку, сердце екнуло. Родион заглушил мотор, в загадочном предвкушении потер ладони и скомандовал: