— Нет, не надо, у меня есть деньги, — дрожащим голосом прервала я блондина, сидящего на ступенях пролета и вынимающего из внутреннего кармана легкой куртки кошелек, — я… я найду вас потом… — с губ истеричный сдавленный смешок, в голове все смешалось, — я…
— Малая, хуйню не пори, не обижай. — Обрубил Даня, первым спускаясь с лестницы, — пошли, таксиха приехала, через дорогу клиента высаживала. Повезло.
— Я проверю, — булькнул пивом Миша, с кряхтением поднимаясь с бетонных ступеней и скатываясь вниз по лестнице, чтобы через несколько секунд, когда мы застыли возле двери, ведущей на противоположную сторону дома, сообщить, — вроде никого. Малая, давай шомором.
Молодой парень за рулем такси, глядя на троих людей, стоящих у подъезда с бутылками пива и наблюдающих как растрепанная я сажусь в салон, ничего не сказав, тронул автомобиль от дома. Очень хорошо, что ничего не сказав, я не была уверена в своей адекватной реакции, даже если бы последовало закономерное «что с вами случилось?/может в полицию?». Я не была уверена. Стирая ненужные, неважные слезы с помертвевшего лица, я была ни в чем не уверена, чувствуя его взгляд через зеркало заднего вида. Хвала богам, тем самым, что меня сегодня наверняка вполне заслуженно игнорировали, он промолчал.
Без проблем доехали до сгоревшего три года назад бывшего овощесклада в не самом благополучном районе в северной части города. Там, в этом районе, больше напоминающего деревню, яро сопротивляющуюся засилью урбанистики, камер не было, это я точно помнила. Вернее, были, но очень мало где. В период работы я частенько тут через дропов комнаты снимала, вследствие чего район хорошо знала.
От развороченных пожаром и посиделками молодежи остатков овощебазы пешком через несколько почти неосвященных улиц. Снова пара такси через прохожих, стирание следов в тех местах, где можно отследить по камерам, и, наконец, конечный адрес.
Я была абсолютно спокойна, пиная дверь ворот. Спокойно мимо остолбеневшей Данки. Спокойно в дом, в просторную, пусть излишне пафосную кухню, спокойно к холодным губам бутылку вина. И спокойно эту самую бутылку швырнула в сторону, прижимая к стене чокнутую, неосторожно тронувшую мое предплечье, когда я не отзывалась, глотая бухло из горла.
Прижимая ее к стене, внимательно смотрела в ее смятенные глаза.
— Вопрос первый, — улыбнулась, глядя, как она сходит с лица, но не рыпается, — рицин в баланде, сценарии с инфарктами и инсультами. Чепуху, говоришь, собирала?
— Ж…
— Жопа. Полная жопа, чокнутая, — нежно улыбнулась я, стискивая ворот ее блузы почти до судорог в пальцах. — Вот что произошло. Теперь отвечай, блядь, на мой вопрос.