Бестолочь отрубилась ещё до того, как я закинул её в машину. Промёрзла насквозь в остывшей душевой. Уверен, это Иркиных рук дело, и такое спустить нельзя. И дело не в сводной сестре. Просто я запретил её трогать. А Ирка ослушалась.
— Где Яна?
Ирландо вырулила из-за угла с видом отчаянного мстителя и уставилась на меня горящими глазами. Космы так и не причесала, только свернула в какую-то дулю на затылке, отдававшую африканскими национальными мотивами.
— В машине, — я выбросил недокуренную сигарету и повернулся к девчонке. — Вещи принесла?
— Что ты с ней сделал?
— Да ничего я с ней не делал! За кого ты меня держишь?
— За тебя.
Вот стерва. Допросится скоро.
— Мелкие сучки из команды пловчих заперли её в душевой, а одежду стащили.
— Твою мать! — глаза Ирландо удивлённо вылезли из орбит. — Это ж сколько она там просидела? Уже прошло…
— Достаточно, чтобы окоченеть и отрубиться. Давай шмотки. Не везти же её в таком виде домой.
Рыжая недоверчиво посмотрела на меня и решила сама вручить подруге одежду, а заодно спросить, правда ли я не надругался над бедной невинной овечкой. Детский сад, ей Богу.
— Убедилась?
Степанова вернулась обратно, оставив бестолочь переодеваться в машине. Она уже не пыхтела праведным огнём и смотрела спокойно.
— А ты не такой козёл, коим хочешь казаться, Шевцов.
— С чего такие выводы, Ирландо? — смешок вырвался непроизвольно. — Просто бестолочь, официально для посторонних — семья, а за семью принято впрягаться. Но это только для посторонних, в остальном всё по-прежнему.
— Угу.
Рыжая шмыгнула носом и молча удалилась в сторону своего подъезда. Нашлась здесь самая умная.
Рука потянулась ещё за одной сигаретой, но потом я передумал. В последнее время слишком много курю, после тренировок стало ощутимо тяжелее — пора завязывать. Было бы хорошо, если бы бестолочь снова отключилась. Пиздец, как не хочется видеть глаза оленёнка перед забоем. Смотрит и молчит, сверлит дыру во мне, пока я пытаюсь следить за дорогой. И самое дерьмовое, что мне не нравиться то, что я ощущаю, когда эти глаза на меня смотрят. Нечего тут жалеть. Неужели сама не понимала, куда лезла? Или думала, что большой город рухнет к её ногам, лишь завидев её грустный взгляд? Да хрен тебе, подкидыш. Так не бывает.
Переодеваться в машине не очень-то и удобно. Тело, так долго коченевшее в душевой, а потом расслабившееся в тепле автомобиля, не слушалось и не хотело выгибаться, чтобы я могла натянуть Анины джинсы, которые на моих хоть и стройных, но всё же округлостях был весьма в обтяжку. Степанова совсем другого типажа: высокая и очень худая, так что ещё удивительно, что её штаны на меня практически впору. Не считая длины.