– Джек, Господи, Джек, о Джек…
Забыв обо всем, Джек смотрел в темно-голубые глаза, наполненные болью и надеждой, на слезы, струившиеся по ее щекам. Он склонил голову и коснулся губ Кэндис. Она с жаром откликнулась. Их языки соприкоснулись. Джек застонал, признавая полную капитуляцию, и припал к ее губам в требовательном поцелуе.
Она была так дьявольски прекрасна. Из припухших губ вырывалось неровное дыхание, черные ресницы подрагивали, золотистая кожа сияла. Кэндис открыла глаза. В них сверкали слезы.
Он двигался мощно и уверенно, совершая головокружительное восхождение к вершинам экстаза.
– Извините, но ничего не выйдет, – ответил Мэтьюз. Матрона удовлетворенно фыркнула и вернулась к тканям.
– Как ты думаешь, она тоже полукровка? На вид вроде белая.
– Вы могли бы продать эти платья девушкам Лорны с выгодой для себя.
Зажав сверток под мышкой, она бодро вышла наружу. Стояло яркое солнечное утро. Возле соседнего дома тучная мексиканка стирала белье, помешивая его палкой в большом корыте. Кэндис улыбнулась и, приветливо окликнув ее, подошла ближе. Женщина коротко взглянула на нее и вернулась к своему занятию.
– Доброе утро, – сказала Кэндис. – Меня зовут Кэндис Кар… Сэвидж. Мы живем по соседству.
Дав себе слово, что больше и шагу не ступит без оружия, она торопливо пошла прочь.
– Убери лапы, ублюдок!
Матрона, рассматривавшая ткани, бросилась к прилавку и отшвырнула в сторону платья.
– Проглотила язык? Меня зовут Эйб. А тебя? Кэндис молчала.
– Доброе утро, – сказала Кэндис деланно бодрым тоном. – Я хотела бы поменять два платья из тафты на кое-какие вещи, которые нужны нам с мужем.
Лорна вернула вещи Кэндис, надо полагать, не без давления со стороны Джека. Но эта одежда казалась неуместной в приютившей их развалюхе. И хотя Кэндис выбрала самое простое повседневное платье, даже оно казалось вызывающим в окружающей обстановке. Ярко-голубая ткань и кружевная отделка разительно контрастировали с убожеством их жилища. У Кэндис не поворачивался язык назвать это место домом. Да она сойдет здесь с ума, особенно если Джек намерен и впредь вести себя так, словно ненавидит ее.
– Прошу прощения. Мы соседи. Я думала, может, вы… Женщина подняла голову и плюнула Кэндис под ноги.
– Мои деньги не хуже, чем у других, дорогуша. И тебе понравится, вот увидишь.
Голос Кэндис дрогнул:
– Идет, – улыбнулся Мэтьюз.
– Я всего лишь хотела обменять эти платья….
– Это прекрасный материал. Мы могли бы договориться.
Кэндис оцепенела. Ей была знакома эта улыбка – наглая и похотливая. Отвернувшись, она перешла на другую сторону улицы. Парень не отставал.