– Почему вы на меня так смотрите? – возмутилась девушка. – Это грубо, черт возьми. Я вам не кусок мяса, выставленный на продажу.
– Я могу доставить тебе удовольствие, дорогая, – хрипло сказала Лорна. – Можешь мне поверить.
Он пересек комнату и схватил Кэндис за локоть.
Переглянувшись с Лорной, Кинкейд расхохотался.
Как только дверь закрылась, Кэндис вскочила с постели и кинулась к столу. Нож! Окрыленная удачей, она с жадностью поглощала еду, строя планы. Интересно, явится ли Кинкейд ночевать? Сегодня вечером было бы идеально осуществить это. В комнате темно, а если она притушит лампу и спрячет нож под матрас…
– Доброе утро.
Кинкейд засмеялся:
Он уставился на нее, в основном на грудь и просвечивающие сквозь тонкую ткань бедра.
– Что?
Великолепной, покрытой изысканной резьбой и раскрашенной вручную. Вдоль ножек, боковых стенок и изголовья тянулся орнамент из птиц, бабочек, цветов и виноградной лозы.
Джек осторожно открыл дверь спиной и исчез в доме.
– Может, приляжешь ненадолго? – спросил Джек.
Потому что в глубине души Джек сознавал, что им движет не только забота о ребенке. Его побуждения не были столь уж чисты. Как ни противился Джек чарам Кэндис, он знал, что проиграл сражение. Не было такой силы, которая заставила бы его отказаться от нее.
За последние дни их отношения нисколько не изменились. Джек оставался сдержанным и отстраненным. Исключением были лишь те ночи, когда он поворачивался к Кэндис со страстью, граничившей с отчаянием. Его улыбка, как всегда, оказала на нее неотразимое впечатление. И не только потому, что преобразила его лицо, но и потому, что Кэндис любила Джека. Неосознанно потянувшись к нему, она коснулась ладонью его щеки. Улыбка исчезла с его лица. Кэндис чувствовала, как он борется с собой, ощущала его смятение – даже страх. Он отпрянул, и она уронила руку.
– Что это? – спросила Кэндис.
Спустя пять дней Кэндис, закатав до локтей рукава, стирала во дворе. Три верхние пуговицы лифа были расстегнуты, голова повязана платком. Лицо ее разрумянилось от поднимавшегося над водой пара, руки покраснели и обветрились.
– Очень!
Но мечты о будущем не облегчали мучительного чувства вины за настоящее.
Она стирала не для себя. Это была уже вторая партия белья, которое Кэндис брала у солдат из Форт-Блисс, чтобы свести концы с концами. Решившись взяться за стирку, Кэндис не представляла себе, как это тяжело. Никогда раньше ей не приходилось стирать.
– Ну, я пойду. – Джек скользнул взглядом по ее раскрасневшемуся лицу. – У тебя усталый вид. Кстати, что это ты стираешь? Вся моя одежда из кожи.