Джек неохотно кивнул. Дати повернулась к нему спиной, и он осторожно положил сына в закрепленную у нее на спине колыбель.
– Шоши. Хорошее имя для ребенка, но как его будут звать, когда он подрастет?
– И я не желаю, чтобы меня привязывали к дереву!
– Это совсем не так ужасно, как кажется… – начал Джек.
– У тебя сын, – сказала она, пристально глядя на него. – Красивый мальчик.
А теперь Дати в долгу перед ней. Кэндис понимала, что со временем Дати не откажется помочь ей с побегом. Эта мысль должна была бы поднять ей настроение. Но почему-то привела в уныние.
– Как у отца, – сказала Дати.
– Дурочка! – воскликнул он, подхватив ее. – Не смей бегать!
– Он оказался плаксой.
– Хорошо, тебя не будут привязывать. Кэндис немного успокоилась.
– Теперь хорошо, – загадочно ответила Кэндис. – Почему бы тебе не взглянуть на них? А потом я выскажу тебе все, что думаю. – Ее глаза сверкнули.
– Нет! – В ее голосе прозвучали панические нотки.
– Он же человек, Джек. Все очень просто.
Ребенок насытился и уперся кулачком в материнскую грудь. Джек коснулся крохотной ручки. Младенец фыркнул и вцепился в его палец. Улыбнувшись, Джек осторожно взял его на руки.
Джек притянул ее к себе:
Джек был потрясен. Он не верил тому, что слышал.
– Что ты хочешь этим сказать? – Джек отлично знал, как поступают с крикливыми младенцами. Если его сын плакса, почему он еще жив?
– Спасибо тебе, любимая, за то, что ты сделала. И клянусь, никто не тронет нашего ребенка. Я больше не оставлю тебя, пока он не родится. Обещаю.
– Да. Кэндис, ты не ответила. Почему?
– Шоши, – сказал он, глядя на мальчика. Джек и не представлял себе, что будет испытывать столь сильные отцовские чувства к какому бы то ни было ребенку, за исключением ребенка Кэндис. – Ты должен научиться не плакать, Шоши.
– Она обратилась к Кочису. Он обещал защиту, пока мы остаемся в этом лагере.
– Не думаю.
– Джек! – Она обвила его руками. Улыбнувшись, он крепко поцеловал ее.
– У него совсем светлые глаза, – поразился он, с радостью удостоверившись, что ребенок его.
– Ты назвал его Шоши?
– Это уменьшительная форма от его имени. Кэндис улыбнулась:
Джек молчал, вглядываясь в крохотное смуглое личико и иссиня-черный пушок на голове. Черты ребенка свидетельствовали о смешанном происхождении. Джек нахмурился. Его называли полукровкой, и он ненавидел это прозвище. Сыну предстоит нести тяжкий крест, от которого он не в силах его избавить.
– Хочешь, чтобы я взяла его?
К тому же его раздирали внутренние противоречия.
Джек понимал, что его нравственные ориентиры неустойчивы, и пытался разобраться в себе. Он по-прежнему считал, что его место среди апачей. Но какой прок от воина, неспособного беспощадно сражаться с врагом?