Кэндис вырвалась из его рук.
– Но почему? – растерянно воскликнула Кэндис.
Вначале эта мысль ужаснула ее. Но только вначале. Она хотела лишь избавления от безжалостного палящего солнца, от удушающей сухости во рту, от раскаленного песка, обжигавшего ладони и лицо.
Кэндис на четвереньках устремилась к двери.
У нее начался бред. Она явственно увидела Кинкейда. Но его лицо, искаженное бешенством, уже не казалось ей красивым. Кэндис ощутила боль от удара, услышала свой крик, почувствовала грубую хватку его рук…
– Сука! – Он схватил ее за ноги и дернул к себе. Кэндис упала на пол, больно ударившись подбородком. Она лежала на животе, совершенно беспомощная, а Кинкейд грубо заломил ей руки за спину. Когда он развел ее ноги, страх и внезапное осознание происходящего пронзили девушку.
«Простите, простите меня! – безмолвно молила Кэндис. – Я не хотела причинять вам боль».
А в форте Юма Кинкейд отказался жениться на ней.
Одно утешение, что они никогда не узнают правду.
Кэндис приподнялась, опираясь на локти. В ушах у нее звенело, в висках болезненно пульсировало. Ее охватил страх. – Нет! Кинкейд усмехнулся:
Он усмехнулся и, схватив девушку за плечи, притянул к себе. Потрясенная, она даже не пыталась отстраниться.
Кинкейд потянулся к ней. Имея трех здоровяков братьев, она никогда не попадала в подобную ситуацию. Но теперь она отвесила ему звонкую оплеуху. Кинкейд ответил Кэндис безжалостным ударом, и она рухнула на пол.
Ведь Кэндис-то из тех, на ком женятся. Более того, она самая завидная невеста на всех землях от Аризона-Сити до Эль-Пасо.
Они скакали во весь опор днем и ночью, спеша добраться до форта Юма. Это было замечательное приключение, волнующее и романтичное…
Становилось все жарче. Немыслимый, невыносимый зной. Девушка жалобно застонала. «Сколько это еще продлится?» – вяло шевельнулось в ее затуманившемся мозгу. И что будет с отцом и братьями, когда они найдут ее?
Кэндис приняла предложение Вирджила Кинкейда.
– Спятил? Пожалуй. От радости, что буду у тебя первым.
1860 год
Он засмеялся:
С отчаянным криком, молотя в воздухе ногами, она повернулась на бок. Похотливое лицо Кинкейда нависало над ней. Он стоял на коленях между разведенными бедрами Кэндис. Попытавшись схватить Кэндис за руки, Кинкейд потерял равновесие, и она тут же потянулась к кобуре, пристегнутой к его поясу. Вцепившись в рукоять пистолета, Кэндис выхватила его. Его глаза расширились. Она зажмурилась – и выстрелила.
Кинкейд с воплем выпустил ее.
– Ты спятил.
– Господи, Вирджил, нет!
Она любила свою семью. Трех старших братьев, Люка, Марка и Джона, рослых, белокурых, голубоглазых и видных, как все Картеры. И отца. Он, должно быть, вне себя. Кэндис не сомневалась, что отец кипит от ярости с той самой ночи, когда она сбежала из дома. О Боже!