Больше она не промахнется.
Кэндис испуганно уставилась на него. Он расхохотался, угадав ее мысли.
Карета остановилась, окруженная всадниками, беспорядочно стрелявшими из луков и ружей. Кэндис оказалась на полу, куда ее столкнул Кинкейд, отстреливавшийся из окна. Но прежде чем упасть, она видела, как свалился со своего сиденья кучер, и разглядела свирепые раскрашенные лица индейцев, носившихся вокруг кареты.
Теперь, правда, Кочис взял на себя защиту проезжавших по перевалу путешественников, а на перевалочных станциях нередко можно было встретить индейцев, предлагавших свои товары. Однако ни для кого не было секретом, что далеко не все апачи подчиняются Кочису. Да и сам он не вызывал особого доверия.
– Берите, леди. – Дэвис выхватил пистолет у перепуганного пассажира, скорчившегося на полу.
– Джеронимо – свирепый воин.
– Вирджил, дай мне пистолет.
Лицо Кочиса приняло загадочное выражение.
– А-а. Храбрый воин для храброй женщины. Он твой мужчина?
Путешествие казалось бесконечным. Весь первый день Кэндис молча просидела в набитом битком дилижансе, совершавшем еженедельные рейсы между Сан-Франциско и Типтоном, штат Миссури, с остановками в Эль-Пасо, Тусоне, форте Юма и Лос-Анджелесе. В зависимости от рельефа местности в день они покрывали пятнадцать, от силы двадцать миль. Дорога то вилась по поросшим кустарником и полынью каменистым долинам, обрамленным высившимися в отдалении зубчатыми хребтами, то круто поднималась вверх, петляя вдоль узких каньонов, проложенных горными потоками в толще скал. Здесь, в тени сосен и можжевельника, было прохладнее.
Апачи.
Несмотря на раннее утро, было душно, что предвещало еще один томительно жаркий день. Зажатая скалами дорога полого спускалась к простиравшейся внизу долине, поросшей бурой травой, искореженным кустарником и деревьями юкки. Мулы неутомимо тащили карету, цокая копытами по каменистой почве. Они были на полпути к Эль-Пасо.
Тоска по Джеку и хладнокровные размышления о том, как избавиться от Кинкейда, отвлекали Кэндис от мыслей о прошлой ночи, полной жестокости и насилия. Но временами пережитый ужас пробивался на поверхность, и тогда Кэндис охватывала дрожь. Ей хотелось закрыть глаза и заснуть, забыв обо всем.
– Жив. Прячется под каретой. Придя в себя, Кэндис села.
– Ты очень храбрая для белой женщины, – заметил он с мелькнувшей в глазах улыбкой.
Мысли Кэндис переключились на Кинкейда. Он не выпустит ее из своих лап, а если она попытается сбежать, настигнет и жестоко накажет. Кэндис не сомневалась, что, не вмешайся она, он не моргнув глазом застрелил бы Джека, воспользовавшись тем, что тот пьян и безоружен. Значит, у нее нет иного выхода, кроме как затаиться и, дождавшись подходящего момента, убить Кинкейда.