— Я думала, ты где-то далеко, может пропала, может убили… Но, когда ты явилась здесь, в качестве будущей "Госпожи"… Ненавижу тебя за это! Тогда, намного раньше ты должна была прийти! И спасти девушку, которая до последнего больше всего волновалась лишь о тебе! И, чтоб ты знала, Ублюдок стал пускать в расход девчонок из-за тебя! Он так огорчился, что не имел возможности тебя поиметь, что решил оторваться на остальных! Так что, это, от части, твоя вина!
Канарейка окончательно поникла… Не могла ответить и слова, лишь всхлипывала и дрожала, как осиновый листок. Её пробирало изнутри, сжало, сдавило горло, ограничивая кислород. Достаточно… Подошёл к ней, приобнял за плечи и повел к выходу. Наверное, я не смогу позволить ей заниматься делами приюта. Это всё для неё слишком. С Седьмой поговорю позже. Как бы ни обстояли дела, какой бы моральной травмой она не руководствовалась, но я не прощу слёз своей малышки!
Сейчас отвезу её домой, отпою настойкой мелиссы, и ей станет легче… буду оберегать девочку от всего этого. Только, у самого выхода, Канарейка остановилась. Выдохнула, и глубоко вдохнула. Дрожь отступила… Рукавом свитера она утерла с лица влагу, смешанную с тушью, и легко вывернулась с моих бережных объятий. Повернулась, и ответила ровным взглядом на вызов Седьмой…
— Знаешь, ты можешь думать обо мне, что хочешь. Мне плевать, если думаешь, что моя любимая подруга значила для меня меньше, чем для вас! Главное, я знаю правду… Но! Именно ради меня Господин отобрал у подонка эту непригодную дыру, вместе с вами! Ради меня он устроил похорон Одиннадцатой, и её провели по всем канонам! Ради того, что ты, Седьмая, и все вы, все сироты этого дома, для меня важны! И мне не безразлична ваша жизнь! И да! Мне очень жаль, что я не всесильна, и не могла знать наперед, что произойдёт. Иначе пришла бы раньше… Теперь же я исполню желание своего Хозяина, и возьму под контроль достойное обитание здешних безродных. А если тебя, Седьмая, что-то не устраивает- Никита Александрович не хуже предшественника может устроить сделку о продаже! Надеюсь, я ясно изьяснилась?
Ошарашенный её волей и скрываемым прежде характером, я молча смотрел, на грани восторга, впитывая силу сказанных слов. И не только я удивился… Все девушки посмотрели на малышку иначе! Включая растерянную Седьмую. Возможно, она и правда заставит себя уважать! И пение- не единственное её достоинство!
Канарейка обернулась ко мне, и чуть слышно произнесла, чтобы ее речь достигла лишь меня:
— Ну что, я прошла испытание?