Возможно, это и было настоящей причиной того, что я не мог заснуть. Мое тело горело от адреналина, и мне хотелось что–нибудь поколотить.
Глава 7
На следующее утро я проснулся поздно, окончательно погрузившись в глубокий сон незадолго до рассвета. Сонно поднявшись с постели, я воспользовался туалетом и спустился в кухню в пижаме.
– Мам?
Мой голос никогда раньше не отзывался эхом на кухне, и последствия этого факта вызвали комок в горле.
– Мам? Пап? Здесь кто–нибудь есть?
Не дождавшись ответа, я вышел в прихожую и выглянул в окно. Обе машины были припаркованы на подъездной дорожке, это означало, что Рик вернулся домой.
– Рик? – Я поднялся по лестнице, чтобы проверить его комнату, но она была пуста, а кровать застелена.
Внезапно мне пришло в голову, где все должны быть, и меня охватила паника. Я поспешил к окну в комнате Рика, которое выходило на заднее поле и яблоневый сад, и, конечно же, они были там, моя мать, отец и Рик, все стояли над могилой Фрэнсиса.
Я понятия не имел, что там происходит, но чувствовал себя очень одиноким. Не потрудившись одеться, я поспешил вниз, натянул дождевик и куртку и выбежал через заднюю дверь.
***
Это не был один из моих лучших моментов. Я признаю это. Когда я добрался до своей семьи, я обвиняюще кричал на всех них.
– Что вы здесь делаете? Почему вы меня не разбудили?
Мама повернулась и с беспокойством посмотрела на меня. – Вчера вечером ты выглядел таким усталым, Джесси. Я подумала, что тебе не помешает немного поспать.
– Если это похороны Фрэнсиса, – сказал я, – я должен быть здесь.
– Это не его похороны, – нетерпеливо сообщил мне отец. – Рик только что вернулся домой и хотел посмотреть, где мы похоронили Фрэнсиса.
– Он были моей собакой тоже, – сказал Рик, нахмурившись, как будто я был эгоистом.
Может быть, и так, но мне было всего четырнадцать, и я был убит горем и зол.
– Иди сюда, – сказал Рик, подманивая меня рукой.
Я медленно приблизился.
– Я тут подумал, – сказал Рик, – что нам надо поставить какой–нибудь памятник. Может быть, небольшое надгробие. У меня достаточно денег на сберегательном счете, чтобы заплатить за него.
– Это был бы прекрасный жест, Рик, – сказал отец, – но, пожалуйста, позволь мне покрыть расходы.
Рик положил руку мне на плечо. – Как вы думаете, какую гравировку нам сделать? – спросил он. – Его имя, конечно, но, может быть, нам стоит придумать какую–нибудь эпитафию.
Я на мгновение задумался. – Как насчет: здесь лежит Фрэнсис, любимый пес и лучший друг?
Мой голос дрожал, и я не думал, что смогу говорить снова, не сломавшись.
– Звучит отлично, – сказал Рик. Он многозначительно посмотрел на меня. – Мне очень жаль, Джесси. Я не думаю, что когда–нибудь смогу простить себя.