Дожидаться хотя бы какой-то реакции на свои слова парень не стал и закрыл окно машины. Затем бросил на подростков последний взгляд и направился в сторону своего не самого надежного гаража, который был скорее просто укрытием от посторонних глаз, нежели реальным способом защиты от посягательств. Если нужно, то и такие, как этот юнец смогут вскрыть замок и проникнуть внутрь. Вот только завести и угнать все равно не сумеют. Только если волоком, но и то не факт. Степень защиты у машины была и так наивысшей. Рома на этот счет постарался, не жалея гонорара.
Я зашла домой совершенно потерянной, вновь и вновь проигрывая в мыслях все то, что произошло со мной – с нами – за этот вечер. Это одновременно радовало и беспокоило меня, потому как я понимала, что теряю контроль. Не знаю, что делает со мной этот парень на дорогой машине, но я совершенно точно теряю контроль над собой, когда он рядом. Да и когда не рядом тоже. И тогда перед глазами становится как наяву лицо измученной горем женщины, которая смотрит на меня и упрекает во всех смертных грехах только за то, что я вообще существую и за то, что я именно такая, какая я есть. Вернее за то, какой я была раньше. Намного раньше.
Я стояла возле окна и даже не видела ничего перед собой. Даже горячая кружка с налитым в ней чаем не особенно меня беспокоила, обжигая пальцы. Заходил Артур и что-то хотел от меня. Выглядел он воинственно, но я не могла понять, чего же он от меня добивается и зачем так поздно приперся в мою комнату, да еще и крутит пальцем у виска. Кажется, я слышала, что он говорил что-то об Аморском и о том, что он странный тип, но меня это не волновало. Я и так знала, каким он порой бывает. Только вот называл он его как-то странно – то ли Пилимоном, то ли Филимоном, но сам же при этом хмыкал и говорил, что у того имя идиотское. Поняла я, что разговор именно о новом знакомом только когда услышала в бесконечном потоке совершенно неинтересных мне слов фразу о том, что чувак на Форде мнит из себя царя. Что ж. Пусть так. Еще один не жалующий парня с солнцем в глазах близкий мне человек. И ведь у каждого из них свои причины так относиться к нему. Только для меня они все какие-то невидимые и несущественные.
Пискнувший на кровати телефон уведомил меня о входящем сообщении, которое гласило, что если я еще хоть раз пропущу концерт или репетицию, то не видать мне моей головокружительной карьеры в Филуме, как родимого пятна в виде кривоватой звездочки на собственной спине. Но тут и вправду шутки шутками, а работу я что-то совсем уже забросила со своими нереально важными делами типа того, чтобы дважды уже отдуваться за свою неосмотрительность в выборе напитков. Это даже уже становится совсем не смешным, а немного грустным, потому как если я еще раз пропущу концерт по этой причине, то меня смело можно будет называть алкоголичкой и махнуть на меня рукой. Надеюсь, до этого все же не дойдет.