Когда я не ответила на пятый по счету вопрос, продолжая буравить взглядом стеллаж, мама подскочила ко мне и стала трясти.
- У нее снова началось. Виталя! – кричала она. – Опять!
Я перевела усталый взгляд на маму.
- Ничего у меня не началось. Просто вы меня все так достали, что я уже больше и не надеюсь, что вы услышите хоть что-то из моих слов.
- Ты зачем так пугаешь мать? – возмутился папа. – Ты же знаешь, через что мы прошли.
- А через что прошла я вы хоть раз спросили? – вскрикнула я, сама того не ожидая. – Меня вы хоть раз пытались понять? Поговорить там, не знаю. Хоть что-то, вместо того, чтобы упрекать во всем и таскать по глупым шарлатанам. Вы действительно думали, что они помогут? Вы, правда, думали, что когда я схожу к очередному «специалисту», - я показала пальцами в воздухе кавычки, - то перестану видеть ее перед своими глазами? Вы серьезно?
Родители ошарашено уставились на меня. Я давно не позволяла себе так общаться с ними. Да в общем-то никогда и не позволяла. А тогда, когда могла бы, была еще слишком мала и максимум устраивала истерики.
- И Рома здесь совершенно ни при чем, - более тихо произнесла я, поднимаясь.
- Куда ты? – строго спросил папа.
- В ванную, товарищ офицер. Разрешите?
- Как ты разговариваешь с отцом? – возмутилась мать.
- А как еще я должна говорить сейчас? Я хотела быть хорошей, мам. И ты знаешь, что я была. Всегда. Делала то, что вы хотели. Приносила хорошие оценки. Занималась музыкой с бабушкой. Выигрывала разные конкурсы талантов. И даже допоздна гулять стала только после восемнадцати. Только вы всех моих стараний не замечали. Думали, что это все высшие силы помогли, а не мое собственное решение измениться. И не Рому надо винить в том, что сейчас я говорю с вами так. Не его кровь течет в нас с Артуром. И не его воспитание сказывается. Хотите искать причину – ищите ее в первую очередь в себе и только потом в окружающих.
Вместе со словами из моей души ушел и весь огонь. Я спокойно развернулась и пошла в ванную. Ни один из людей, когда-то подаривших мне жизнь, больше не сказал мне ни слова.
Вернулась в свою комнату я только спустя час, когда вся квартира потонула во мраке. И даже наш глупый пес решил сегодня больше не трогать меня, улегшись возле двери и мирно уснув там.
Первым делом я взялась за телефон. Хотела написать Аморскому хоть что-то перед сном. Да так и не решилась, вновь бросив его на кровать к себе в ноги.
На несколько минут я вновь зависла возле стеллажа с наградами и грамотами, которых было очень много. И вспомнила каждую.
Родители пытались развивать меня. Хотели как лучше. И скорее всего они не совсем заслужили моих слов о том, что во всем виноваты одни лишь они. Но извиняться за то, что сказала, я не собиралась. Они должны знать, что моя вспыльчивость и некоторая неадекватность – это отражение характера моей матери, который она сама не смогла в себе перевоспитать до конца, хотя и была теперь уважаемым человеком в своей области. Так уж повелось, что оба ребенка пошли непослушностью в нее, в прошлом бунтарку и любительницу преступить закон. И ей никогда не хотелось видеть во мне себя прежнюю, поэтому и смогла закрыть глаза на то, как я в шестилетнем возрасте изменилась на сто восемьдесят градусов и стала вдруг маленьким ангелочком, о котором она и мечтала. А после она уже просто заигралась. Но это совсем другая история.