Летать – это конечно очень здорово, и я рада за тех, кто смог додуматься до того, чтобы заставить взлететь в воздух самолеты, аэропланы и те же воздушные шары. Но все же земля была мне как-то ближе что ли, и я предпочитала по ней ходить, а не наслаждаться ее видами свысока. Для этого имеются квадрокоптеры и фотографии с них же. Мне пока этого хватает сполна.
Время неумолимо мчалось вперед, подхватывая нас вместе с собой. Мы посидели какое-то время в кафе, смеясь над тем, как дети за соседним столиком делят еду на общем подносе. Обсудили то, как сами устраивали раньше бои на вилках или трубочках от сока и как тогда на нас таращились люди с соседних столов. А еще как ругалась официантка, когда мы случайно обронили все содержимое наших тарелок и стаканов на пол, когда стали решать, кто из нас сегодня главный и кому решать куда нам идти дальше. К сожалению или к счастью Виленка пальму первенства выигрывала не всегда, так что и мы с Лесей могли иметь право голоса, находясь рядом с ней. Зато сама Вайтович в такие моменты первое время угрюмо смотрела на нас, надувшись как снегирь на ветке зимой, но все же плелась следом. И вскоре уже ее тоже было не оторвать от аттракционов или от пруда в парке, который располагался вблизи нашего дома. Туда мы и решили сходить в скором времени, посмотреть насколько успели загадить люди бывшее место для семейного отдыха у воды. Сейчас оно, увы, считалось лишь местом обитания маргиналов.
- Ой, подумаешь, вы прям у нас такие цветочки-ангелочки, - надула губы именинница, расплачиваясь возле кассы с официанткой. Мы уже собирались идти к ней домой, чтобы собраться для похода в ночное заведение. А на это у девчонок обычно уходил не один час.
- Не ангелочки, но зато не строили подруг по стойке смирно, - рассмеялась Олеся.
- Как будто вы строились, - повернулась к нам Вилена, корча забавную гримасу.
Так мы и дошли до дома девчонок, смеясь и подтрунивая друг над другом, и я была рада, что не вижу больше в глазах Леси слез. Хотя и не знаю, что она на самом деле чувствует. Она вообще всегда была наиболее замкнутой из всех нас. Мало рассказывала о своих отношениях, мало проявляла чувства и совсем никогда не плакала при нас. То, что она чувствует, можно было порой только прочесть в ее глазах, которые говорили гораздо больше, чем простые слова. И сейчас ее глаза излучали безмятежность и радость, разве что с некоторой долей затаенной в уголках грусти.