— Ты готова? — спросил меня Арнаэль, держа меня за руку.
— Да.
Он нашел свое дерево. Притронувшись к коричневому стволу, он зашептал быстро-быстро по-эльфийски. Серебристые нити потянулись от дерева к нему, обволакивая его, успокаивая, укачивая. Затем нити сформировали маленькую жемчужину, что вырвалась из груди моего жениха и вошла в дерево. Арнаэль закричал от боли, но я не смела к нему подходить. Тяжелый путь расставания с бессмертием он пройдет в одиночестве.
Красивое лицо эльфа исказилось. Жемчужина показалась в дереве. Нити не отпускали. Жених что-то шептал, но не разобрала, что именно. Нити взвились, опутывая его и формируя кокон. Арнаэль охрип от собственных криков.
Рядом со мной возник Мерлин. В белой мантии, с посохом. Он перевел взгляд с меня на своего сына.
— Не волнуйся, я ему помогу, — сказал волшебник.
Его посох коснулся лба Арнаэля. Магические нити распались. Теперь жених обнимал самое обычное дерево, коих полно в лесу.
— Я знал, что рано или поздно это произойдет, — проговорил Мерлин. — Она стоит твоих мучений?
— Да, отец, — прошептал Арнаэль.
— Недавно я встретил здесь Тараниэля, беспрестанно твердившего о божественном дитя. Все-таки я ошибся, когда отдал тебя им, — сказал Мерлин, смотря на своего сына, который облокотился о дерево. Лицо эльфа, шею, плечи украшали красные полосы — следы от магии.
— Мог бы сам воспитать меня, — вымолвил мой жених.
— Но тогда ты бы не встретил эту прелестную девушку, — возразил Мерлин. — Кстати, я намереваюсь поприсутствовать на вашей свадьбе. Ты не откажешь отцу?
— Конечно, приходите! — вклинилась в разговор я. Видя, что Арнаэль еле сдерживается после боли и мечтает скорее прекратить свою слабость, не могла поступить иначе.
— Дай руку, — сказал волшебник.
Арнаэль подчинился. Мерлин легко отлепил моего жениха от дерева, зачаровал дуб и повел эльфа домой. Я шла рядом, с тревогой наблюдая за женихом. По Арнаэлю видно было, что ему нелегко дается общение с настоящим отцом, что уж говорить о приемном родителе.
— Ну, скажи: «мама»! — говорила я, глядя в голубые глаза Арнасэля. — Скажи: «папа», — ребенок продолжал невинно смотреть на меня. — Арнаэль!
До этого спокойно дремлющий эльф, с раскрытой на середине книгой на груди, встрепенулся и зло глянул на меня.
— Что? — проведя рукой по лицу, недовольно поинтересовался мой жених.
— Почему он не говорит?
— Ивет, не дави на него, — проговорил ушастый. — И он сам заговорит, вот увидишь.
— Значит, как сбегать от меня, так Арнасэль все может! А сказать одно слово — ни-ни, — сказала я, забирая у эльфа книгу. В ответ женишок начал щекотать меня. — Ай!