Герти помнила, как это было.
Берингар ожидаемо навалился на неё.
И обмяк.
На лицо капнуло что-то мокрое. Герти открыла глаза. С головы северянина, откуда-то с макушки стекала кровь.
Кто-то потянул его в сторону, и он кулём скатился прямо на пол.
— Чего лежишь? Вставай, — прошептали сверху грудным голосом.
— Труди? Откуда ты здесь?
— Я уже давно тут. Сказала матери, что спать, а сама сюда, — сводная сестра отложила на скамейку огромную дубинку, потемневшую на конце. — Ты меня не заметила. Я в соседнюю камеру прошла и притаилась. А ты смотрела в одну точку и раскачивалась. Я ещё подумала, умом ты что ли тронулась? — Труди начала расстегивать шубку.
— Зачем ты пришла? — Герти не понимала, что происходит.
Эрментруд стащила с себя шубу и принялась развязывать юбку.
— Мать поступила с тобой не справедливо. Ты выполнила часть своей сделки. Отвела от меня беду, — Труди глянула на потерявшего сознание Берингара. — Раздевайся. Надо одеждой поменяться.
— Зачем?
— Затем, что ты сейчас выйдешь отсюда. И спокойно… Поняла? Спокойно, чтобы не привлекать внимание, потопаешь прямо к воротам, — жарко прошептала Труди. — Там подождешь за большим камнем пересменку. Мартина снимут с тутошнего караула, он приедет к тебе на лошади, а ты сядешь к нему.
— Зачем мне к нему садиться? — Герти уже сняла с себя шубу и теперь избавлялась от прочей одежды.
На секунду мелькнула мысль, что это очередная пакость. На этот раз от сестёр.
— Верь Мартину, он хороший. Он довезёт тебя до одного места рядом с перекрёстком. Только высадит в лесу. По дороге нельзя. А уж оттуда день пути до Виттлиха.
— Но Кёрдроф и Лидде ближе.
— Ага, вот туда за тобой первым делом и отправятся.
— А если в другую сторону — в Иккериц?
— По свету не дойдёшь, а волки нынче, сама знаешь, лютуют.
Герти уже разделась до разорванной рубашки и смятого корсажа.
— Снимай, — скомандовала Эрментруд.
— Зачем?
— Мой наденешь с подарочком. Я тут вшила кое-что. Жемчуг Ханны, — слова не держались внутри Эрментруд.
— Вы добрались до тайника?
— Тоже мне тайник, — хохотнула сестра. — Мать с первого взгляда определила, где вы папенькины подарки прячете. Мне достался жемчуг и серёжки. Давай зашнурую.
Герти подошла вплотную к Эрментруд, и та взялась за верёвки.
— Еды не припасла, извиняй. Но за одну жемчужину тебе дадут и кров, и ужин, да ещё и отвезут, куда скажешь. Тайком.
— А ты?
— А я оденусь в твои тряпки и посижу тут до вечера. Мать сожжение на полночь назначила. Говорит, так зрелищнее.
— Но тебя…
— Мне знак дадут, и я выйду тайком заранее.
— Но получается, ты пробудешь здесь целый день?