В другой раз меня было бы не оторвать от картин на стенах древнего храма и мраморных статуй в нишах. В том, что с момента их создания миновало три-четыре века, можно было не сомневаться, а меня всегда влекло к таким вещам. Однако сейчас меня гораздо больше волновала компания ругающихся ведьм, вампиров и кого-то там еще из высших, поскольку как минимум некоторые из них определенно жаждали моей крови.
А может быть, и все.
В совет деревни входили всего трое высших, которых Костя показал на площади, но в церкви собралось больше людей… то есть волшебных созданий. Не все пожелали разойтись по домам, как призвал Лоренцо, и отправились за нами в церковь. Как ни странно, это дало мне время на передышку — пока они ругались друг с другом на итальянском, я могла собраться с мыслями. Если бы они еще поочередно не тыкали в меня пальцами, было бы вообще здорово. Жаль, я не понимала ни слова.
Хотя, может, и к лучшему. Вряд ли они с такими злыми мордами говорили обо мне что-то хорошее.
Старый вампир еще на площади дал понять, что считает меня виноватой в случившемся. Я, правда, думала прямо наоборот — интересно, как я могла все это предотвратить, если понятия не имела, что за документ должна подписать? Но в одном Лоренцо был прав — как-то не очень здорово началось мое хозяйствование в Серените.
Костя сидел рядом. Он никуда не ушел — отказался оставлять меня один на один с советом. Вместо этого он вызвонил Марко, дремлющего в замке, и заставил его проверить сохранность запертого в офисе подлинника. Вампирский Аполлон вот-вот должен был появиться в церкви, чтобы продемонстрировать документ. Ну а пока мы тихо ждали «за последней партой», как нашкодившие школьники, когда взрослые разберутся в своих проблемах и начнут нас отчитывать.
Вернее, так себя ощущала я. Лицо Кости было непроницаемым, а поза с одной ногой, закинутой на другую, недвусмысленно намекала на его абсолютную уверенность в том, что ничего страшного не случилось.
Мне бы такое спокойствие. За пять минут, что мы провели в храме, я успела прогнать в уме добрую сотню плохо заканчивающихся для меня сценариев. В конце концов мне так надоело накручивать себя, что мысли сами собой перескочили на темы, крайне далекие от моего печального положения хозяйки, которая не успела вступить в наследство, как уже его лишилась.
— А я думала, высшие боятся крестов, — нарушив молчание, я кивнула на крупное деревянное распятие, висевшее в алтарной части церкви.
— С чего бы? — рассеянно поинтересовался Костя, все еще прислушиваясь к общению высших, которое прекрасно соответствовало легендам о бурном итальянском характере.