Она не договорила, быстро отвернулась и принялась яростно вылизывать себе спинку. Чтобы ее отвлечь, он стал рассказывать про вчерашние события, но только он упомянул кошку в скверике, Дженни оживленно спросила:
— А она красивая? Красивей меня?
Питер вспомнил хорошенький меховой шар с пышными усами, но обижать свою спасительницу не захотел. Сама она красотой не отличалась. Правда, глаза у нее были ничего, но при такой худобе какая уж красота. Однако он смело воскликнул:
— Ты куда красивей!
— Нет, правда? — переспросила Дженни, и Питер услышал впервые, как она мурлыкает. |
Когда он досказал все до конца, она долго думала, глядя вдаль. Наконец она повернула к нему голову и спросила:
— Что же нам делать?
— Не знаю, — сказал Питер. — Если уж я кот, что тут поделаешь!..
Дженни положила лапку ему на лапку и сказала:
— Котом сразу не станешь. Надо нам будет позаниматься.
— Чего там, — сказал Питер, которому заниматься надоело. — Ешь мышей да урчи, только и всего.
Дженни было обиделась, но мордочка ее почти сразу стала ласковой и даже как будто красивой.
— Я тебя всему научу, — пообещала она. — Только никому не говори, что ты мальчик. Мне сказал, и ладно, другим не говори, не поймут.
Питер кивнул, и Дженни нежно погладила его. Лапка у нее двигалась так мягко, что Питеру стало совсем хорошо.
— Что ж, начнем, — сказала Дженни. — Чем раньше, тем лучше. Первое и самое главное — умывание. Кошкам надо знать, как умываться и когда. Вот, слушай…
Глава 5. КОГДА ТЕБЕ ТРУДНО — МОЙСЯ!
Когда тебе трудно, мойся, — сказал! Дженни. Сидела она ровно и даже строго, под самым «N» с короной, и сильно напоминала учительницу. Но глаза у нее радостно поблескивали и меховые щеки раздвигала улыбка. Свет падал сверху прямо на нее, словно она была на сцене.
— Если ты ошибся, — говорила она, — или расстроился, или обиделся, мойся. Если над тобой смеются, мойся. Если не хочешь ссоры, мойся. Помни: ни одна кошка не тронет другую, когда та моется.
Всех случаев и не перечислишь. Скажем, дверь закрыта, ты не можешь попасть домой — присядь, помойся и успокоишься. Кто-нибудь гладит другую кошку или, не дай бог, играет с собакой — мойся, и тебе будет все равно. Загрустил — мойся, смоешь тоску. Разволновался — мойся, и возьмешь себя в лапы. Всегда, везде, в любом затруднении — мойся, и тебе станет лучше.
— Конечно, — заключила она свою речь, — кроме того, ты станешь чище.
— Мне всего не упомнить, — сказал Питер.
— И не надо, — отвечала Дженни.—
Помни общее правило: трудно тебе — мойся.
— Не научусь я по-вашему мыться, — снова попытался было Питер, который, как все мальчики, мыться не любил. — Как я до спины дотянусь?