— Послушайте… ну послушайте меня, пожалуйста. Я… что бы я ни сделала, я готова просить прощение. Готова понести наказание, но… … Или хотя бы объясните, за что Доган Рагарра так на меня зол. Ведь я имею право… знать?
Тьма молчала.
— Я вас прошу… мне здесь очень страшно… отзовитесь, п-пожалуйста.
Хотелось нарушить тишину. Чужой взгляд пугал. Вспомнились маленькие новорождённые котята, которые тыкались носами куда попало и ничегошеньки не видели. Вот так и Марлен — слепая и беззащитная.
— Доган не…
Одно молниеносное движение — и её схватили за шею, подняли вверх и припечатали к стене. В это же время в камере включился свет.
Глаза гонщицы от непривычки начали слезиться, но Марлен даже проморгаться не успела. Потому что рядом с ней находился никто иной, как Доган Рагарра.
О, небеса! Накатил страх.
— Нет! — пропищала девушка, и больше не смогла ничего сказать, потому что захват усилился, дышать стало сложно.
Его лицо отпечаталось в её памяти ещё во время первой встречи. Какие глубокие глаза! Они пугали! Вызывали мурашки по коже!
«Не хочу умирать!»
— Посмеешь крикнуть — и я тебе шею сломаю, поняла?
Ей было так больно, что она положила руки поверх его рук, в напрасной надежде хоть немного ослабить хватку. И не заметила, как в тот момент вспыхнули глаза мужчины.
Секунда, вторая, третья. Два взгляда скрестились — испытывающий, жёсткий, и напуганный.
Она не поняла, в какой момент боязнь быть задушенной притупилась. На первый план вышли совершенно другие мысли. Она внезапно осознала, что ящерр прикасается к ней всем телом.
Марлен почувствовала, как его руки отпустили её шею и легли на талию. Она закашлялась, но как только полегчало — почти с удивлением осознала, что и сама положила руки ему на грудь, а её колено плавно толкается ему между ног. Костюм на теле начал раздражать, ведь в нем никак не получалось прикоснуться к Догану кожа к коже, без притупляющих ощущения лоскутков ткани.
Она не понимала, что происходит, но пока заторможённое сознание задавалось вопросом «Что ты, пятая нога, творишь?» её руки уже вовсю хозяйничали на его плечах. И плевать было, что еще несколько минут назад она и помыслить не могла о подобной дерзости — обнимать своего палача.
Это было стремление. Желание обладать.
— Доган, — прошептала Марлен, и ей даже в голову не пришло, что, назвав его по имени, она нарушила все мыслимые законы ящерриного мира.
Он застыл. Тело его будто в камень превратилось, но и это не имело для неё значения. Оно пододвинулась к нему ещё ближе и, действуя на инстинктах, лизнула подбородок.