Ох, я и без того сова, а после всех этих переживаний я долго не могла уснуть, и потом… Халид явно встает раньше. Ничего, я привыкну, это не самое страшное.
На столе были фрукты, какие-то пироженки, булочки, нарезанное тонкими ломтиками мясо, сыр, в мисочке — творог с ягодами и медом, еще какие-то блинчики, воздушный омлет с зеленью.
А ведь я только завтракала вчера, а когда нормально ела до этого — страшно подумать.
И все так вкусно. Сначала смущалась немного, но Халид смотрел благосклонно. Сам он почти не ел, только выхватил пару кусочков сыра и какой-то маленький пирожок.
Я уплетала омлет с пироженками за обе щеки…
— Кофе обычно наливает женщина, — сказал Халид, взял кофейник, принялся разливать в две чашки. — Если есть, то хозяйка дома, если нет, то для меня всегда наливаешь ты. Если нет женщин, то младший по возрасту или положению. Не дергайся так, просто запоминай. Я вырос не во дворце и к церемониям не привык, но при посторонних придется соблюдать этикет.
— Да, я поняла.
— «Да, я поняла, Эле-энке».
— Да, я поняла, Эле-энке, — повторила я.
— Хорошо.
Он наблюдал за мной слегка снисходительно, свысока, словно за котенком, подобранным на улице.
«Не во дворце»? И все же, он выглядел до крайности благородным принцем. Его манеры, его осанка, его движения, такие свободные, небрежные и, в то же время, изящные — все разом, его капельку высокомерный взгляд. Его руки — довольно крупные, с мозолями от оружия, но в то же время тонкие длинные пальцы… В нем чувствовалась сила, не только физическая, и привычка к власти. И если он обращается со мной так мягко, то только потому и до тех пор, пока сам того хотел.
Я должна быть благодарна.
То, что на моей шее больше нет ошейника — ничего не значит. Если он захочет что-то сделать со мной, то сделает, и я никак не смогу помешать.
И бежать некуда.
— Через полчаса у меня встреча в купальнях, — сказал он, становясь вдруг серьезным. — Ты идешь со мной.
Я чуть не подавилась пирожком от неожиданности.
— И я… я тоже?
Что-то мне подсказывало, купаться там предстоит не в купальниках, особенно мне.
— Тоже, — сказал он. — Купальни мужские, и женщины туда не допускаются, если ты об этом. Но тебе можно пройти со мной. Остаться снаружи не выйдет.
* * *
— Держись ближе, для твоей же безопасности, — сказал он. — Не поднимай глаза. Молчи. Все, что я должен слышать от тебя: «да, Эле-энке», «нет, Эле-энке». И все. Пожалуй, «да» будет достаточно. Не бойся. Мы пришли сюда обсудить с Фарисом поставки зерна в армию… и разные мелочи.
— Да, Эле-энке.
— И не красней так, это невыносимо. Ты никогда не видела голых мужчин?