— Только здесь и сейчас, — согласился он.
— У тебя была взрослая женщина?
Халид улыбнулся. Он обнимал меня, его губы у моего виска, и я чувствовала…
— Не то, чтобы она была у меня… Всего пару раз. Мне было примерно столько же, сколько тебе, а она… м-мм, — он коснулся моего виска губами, задумчиво, — она приходила во дворец просить, чтобы ее сына, моего ровесника, взяли в дворцовую гвардию. Я служил в дагане тогда, не при дворе, но приходил к отцу. Мне поручили проводить ее к нужному человеку. Она была роскошна…
— И что потом?
— Ничего. Мы просто сделали то, чего хотелось нам обоим. И все. Потом, еще как-то раз, я лазил к ней в окно. И больше ничего не было. Ни мне, ни ей, не нужны были отношения.
Отношения со мной ему, конечно, тоже не нужны. Только сиюминутное удовольствие… или не удовольствие даже, а просто что-то доказать айнару, который смотрит нас. Это я все перевожу мысли на отношения, потому что мне сложно представить, как можно спать в одной постели и есть из одной тарелки с совершенно чужим человеком… Умом понимаю, но принять не могу.
— Раздевайся, — сказал он, наклонился, отвел пальцами в сторону ворот моей рубашки, поцеловал меня в шею, у самой ключицы. — Не капризничай. Ничего плохого с тобой не случится.
И все же, из дурацкого чувства противоречия, я принялась расстегивать пуговички его военного синего кафтана.
— Не так, Ю, — он отвел мои руки.
И я сдалась.
Расстегнула и сняла штаны для верховой езды. Потом рубашку.
— А теперь сними одежду с меня.
— Как пожелает Эле-энке, — сказала я.
— И как думаешь, чего же он пожелает еще?
Я провела ладонью по его груди, словно размышляя. У него ноздри дрогнули.
— Доказать кому-то, что я волную его, как женщина?
Мышцы под моими пальцами напряглись.
— Себе, может быть? — сказал он.
— Себе? Ты не уверен?
— Не очень.
Одной рукой он прижимал меня к себе, а пальцы другой — рисовали узоры на моей спине. Если кто и был неуверен, то только тараканы в его голове… или не тараканы, он слишком хитрый тип… но его тело отлично выражало полную уверенность, то, как он прижимался ко мне…
— А, может быть, попробовать доказать этой женщине?
— Она упрямый подросток, не желающий взрослеть, все равно не поймет. К тому же, она моя рабыня, так что какая разница, что она думает?
Халид смеялся. Беззвучно, я, скорее, чувствовала это в его прикосновениях, живот чуть подрагивал.
И его глаза… он так выразительно поднял бровь: «не думай о себе слишком много, барга».
— Ах, ты! — я легонько пихнула его в бок.
— Не так, Ю, — он подхватил меня на руки. — Нежнее.
Он держал меня, и я вдруг оказалась даже выше, теперь смотрела на него немного сверху вниз.