Нет!
Я хочу кричать, но даже без всякого ошейника у меня сводит горло, я не могу.
Не могу на это смотреть.
Но и зажмуриться, отвернуться не могу тоже.
«Необратима только смерть». Но его сейчас убьют.
Когда он отдал приказ отрубить руку Маджину, я даже желала, чтобы ему самому довелось испытать такое. Но сейчас не хочу. Не надо…
— Нет… — всхлипываю я.
Халид бросает на меня быстрый взгляд, качает головой. Так, словно говорит: «Не бойся, барга». Даже если у него есть план — сейчас никто не успеет его спасти. Его убьют раньше.
Он вытягивает руку перед собой.
— Будешь рубить сам? — смотрит на Джейлина.
— Я сделаю лучше, — говорит тот, ухмыляется.
Подходит ко мне, берет за веревку на моих запястьях.
— Авансом, — смеется так мерзко. — Смотри, какой великодушный шаг с моей стороны.
Перерезает. Я едва не падаю на него, после сегодняшней ночи меня не держат ноги.
— Стой, моя радость. Не дергайся, — сладко говорит Джейлин мне на ухо. — Ошейник я пока с тебя не сниму, не надейся. Без глупостей, иначе тоже умрешь.
Он снимает браслет и бросает его Халиду.
— Всегда хотел посмотреть, как это работает, — говорит он. — Надень на запястье.
Халид легко ловит на лету.
И все же, ему страшно. Он старается не показывать этого, но он живой человек, а не каменная глыба. И он не мальчишка конюх, ему по статусу не положено зеленеть и кричать. Тем более, он пришел сам. Но у него чуть заметно дрожат руки… и плечи тоже. Сжаты зубы. Если он выживет — все можно будет исправить. Если нет…
Надевает на руку браслет.
Джейлин сдавливает… не сильно пока, не до конца, словно издеваясь. У Халида каменеет лицо. Пальцы сводит судорогой… он тяжело и часто дышит. Красная полоса на запястье. Капля крови…
— Уф, — говорит Джейлин. — А это тяжело. Попробуем еще раз.
Я зажмуриваюсь, тошнота подкатывает к горлу.
Закрываю руками лицо… или уши… я не знаю, что лучше закрыть. Я не могу. И ничего не могу сделать. Если я буду дергаться и кричать — будет хуже. Лучше уж точно не будет никому.
И даже с зажатыми ушами я слышу треск ломающейся кости… и что-то падает. Выдох.
Не могу смотреть. Не могу… Если открою глаза, мне станет плохо.
— Дай что-нибудь перевязать — ровно, хоть и чуть глухо говорит Халид. — А то я помру от потери крови раньше, чем успею все подписать.
Какое-то движение, возня там… тихо, по-деловому.
— Сними с нее ошейник, — голос Халида звучит твердо, словно боли он совсем не чувствует. Или нет? Он же знал, куда шел…
Шаги… Потом меня дергают вверх, ставя на ноги. Заставляют убрать руки от лица.