Она не выдержала, рванулась, пытаясь вскочить. Хотя наверняка ведь понимала, что это бесполезно, если он сам не захочет её выпустить.
— Не трогайте меня! — способность говорить громко вернулась, и теперь голос звенел от напряжения и неприязни.
— Чш-ш… — Феликс удержал её за плечо, не позволив встать. Наклонился к самому уху, вдыхая аромат кожи. — Ты же стараешься не упускать выгодных для тебя возможностей, правда? Как насчёт возможности избежать наказания?
— Заменив его ещё худшим? — голос задрожал от страха и гнева. — Нет уж! Если у меня на самом деле есть право голоса, я лучше выберу цепь!
Он отдёрнул руку, будто ошпарившись. Застыл так же неподвижно, как недавно сидела Зеленцова. В душе всколыхнулось что-то тёмное, злое, вернулось уже забытое желание сломить девчонку, показать, кто здесь хозяин, раз и навсегда отучить её дерзить…
Феликс отошёл на другой конец комнаты, стремясь оказаться от Инги подальше, пока не наделал глупостей. Если он её изнасилует, всё равно не получит настоящего удовольствия. А ситуация ещё больше осложнится.
С деланой невозмутимостью опустился в кресло.
— Пожалуй, мы придумаем что-нибудь поинтереснее цепи. Как полагаешь, посмотреть правде в глаза достаточно мучительно, чтобы считать это наказанием?
Инга не сразу поняла, что он собрался просто разговаривать. А когда поняла, не смогла сдержать удивления.
Конечно, общение с врагом нельзя было назвать приятным времяпровождением, но объявить это карой… Что такого он мог ей сообщить? Поведать обо всех своих преступлениях, чтобы она детально знала, что с ней может произойти? Чтобы в полной мере ощутила собственное бессилие и торжество несправедливости? Так она и без этого не ждёт ничего хорошего.
Или он в хорошем настроении и решил закрыть глаза на её промах, но стремление к последовательности не позволяет прямо объявить ей амнистию? Вряд ли. Такой человек всегда пойдёт до последнего. Удивительно, почему сейчас остановился, услышав отказ на своё предложение? Не возбуждается от сопротивления и женских страданий? Если так, ей повезло!
Хотя зачем она ему? У Ветрова наверняка куча любовниц, умелых и покладистых. Он просто хотел её унизить. Хотел, чтобы она почувствовала себя побеждённой, использованной и грязной. Думал, что возможность сохранить за собой свободу передвижения хотя бы в пределах дома для неё слишком ценна, чтобы отказаться от сделки.
Потому и гладил так ласково — словно показывал, что потерпеть будет не так уж сложно, и она только выиграет, согласившись на предложение. Произносил одно, а руками словно обещал защиту и нежность… И Инга тоже будто раздвоилась. В душе поднимался и расцветал протест и тревога, но физически она не ощущала никакого отвращения. Да что там, эти прикосновения были гораздо приятнее тех, что она сама прежде разрешала другим.