Однако кое-какие сведения Феликсу всё же удалось выпытать. Им заинтересовался Департамент по борьбе с организованной преступностью. Это было неожиданно, неприятно и… ничего не объясняло.
Во-первых, он не сделал ничего, чтобы привлечь внимание подобной структуры. Да, незаконный бизнес, да, достаточно успешный… Но в мире, где людей ежедневно крадут и силой принуждают к тому, чем его сотрудницы занимаются добровольно и с энтузиазмом, он не такая уж крупная сошка. И в сфере наркотрафика тоже. Он никогда и ни в чём не зарывался, чтобы специально для него разрабатывали спецоперацию.
Во-вторых, так вообще не делается. Если бы его хотели разоблачить и привлечь по всем статьям, взялись бы серьёзно, нагрянули сразу во все клубы, или по крайней мере в одном не ограничились бы осмотром главного зала, а пошли дальше. И уж точно не организовывали бы такой мелкий набег, который больше похож на предупреждение.
Да, в рамки предыдущих диверсий всё укладывалось. Но, чёрт побери, Департамент — не та структура, которую кто-то может привлечь просто для устрашения или мелких пакостей! И разве у Мезенцева вообще могут быть там связи? У бывшего репортёра жёлтой газетёнки? Он ещё мог поверить, что тот шантажировал Зеленцова и кого-то из клиентов, заставляя приносить вред, но предположить что-то большее казалось немыслимым.
Или Мезенцев — ещё один ложный след? Нет, вряд ли. Слишком уж вовремя он исчез. Но если представить, что он действует не один, картина вырисовывается более логичной. Но с кем? У кого из тех, кто может желать ему зла, есть связи в Департаменте?! Да ни у кого. И всё же…
Догадки снова вели в тупик. А вот мысли об Инге отличались разнообразием. Удивительно, но даже увидев её слабой и обессиленной, он не потерял интерес. И сочувствие к ней было настоящим, человеческим. Не снисхождением к слабому существу.
Хотелось хоть как-то утешить, убедить, что у неё ещё всё впереди и папаша-идиот не определяет её жизнь. Но, конечно, от него она не примет поддержку. Понимание этого убивало. И не из-за себя — из-за Инги. Ей бы сейчас хоть кого-нибудь, кому она верит и к кому не чувствует неприязни. Есть ли вообще такие люди? Он так и не понял. Предложил ведь возможность с кем-то пообщаться — почему она отказалась? Гордость или делиться переживаниями не с кем?
Подарить ей что-нибудь? Обычно на женщин это действует положительно. Обычно… В случае с Зеленцовой он ничего не берётся предсказывать. Хотя, почему? Несложно догадаться, что любые драгоценности и вещи не произведут на неё стандартного впечатления. Иначе она с самого начала шла бы не воевать, а торговаться.