Чего-чего, а уж авантюризма ей было не занимать. И решимости тоже. За последние дни у него была уйма возможностей в этом убедиться.
— А я был жутким ребёнком, — весело признался Феликс. — Влезал во все неприятности, в какие только можно.
— И с возрастом это не изменилось, да? — Инга снова засмеялась, но быстро посерьёзнела. — Неужели тебе нравится то, чем ты занимаешься?
Феликс помедлил с ответом. Как она умудряется даже в миролюбивом настроении задевать вещи, о которых хотелось бы не задумываться?
— Работа должна приносить деньги, а не удовольствие, — после минутного молчания отозвался он. — Вера в то, что бывает два в одном, обычно заканчивается где-то в старших классах. У особо упёртых — в первые годы самостоятельной жизни. Разве не так?
— Пожалуй, — сегодня она на удивление много соглашалась. — Моя работа тоже будет без радости. Когда-то я хотела стать кондитером. Смешно, правда? Папа очень разозлился, когда услышал. Сказал, непрестижное занятие… А мне всегда нравилось что-то делать самой, руками. Чтобы результат был заметен и приносил кому-то радость.
— Хорошее желание, — искренне одобрил он. — Ты ведь ещё можешь его реализовать.
Инга изумлённо распахнула глаза. Похоже, подобная мысль ещё не приходила ей в голову. И, похоже, именно сейчас, в свете открывшихся возможностей, она окончательно осознала, что осталась одна на свете. Вольная распоряжаться своей жизнью, как захочет, и совсем одинокая. Что из этого значимей?
— А что если некоторые мечты должны и оставаться мечтами? — неуверенно предположила Инга, залпом допивая порцию виски. — Сам же сказал, не бывает, чтобы работа в удовольствие…
В ней было слишком много здравомыслия, чтобы сознательно пожелать и дальше следовать воле родителя в память о нём или ещё из какой-нибудь сентиментальной чепухи. И в то же время менять жизнь и разбивать установленный миропорядок, на который она ориентировалась годами, было страшно.
— У счастливых людей бывает, — Феликс пошёл на попятную, подумав, что дал маху. Это себя хорошо успокаивать циничными сентенциями, когда уже поздно метаться и что-то менять, а девочку не надо сбивать с толку. Чем чёрт не шутит, может, у неё что-нибудь и получится с занятием по душе. — Ты ведь не хочешь ничего недостижимого. А если не рискнёшь, через пару десятков лет станешь мучиться вопросом, как бы сложилась жизнь, если бы всё-таки попробовала.
— Откуда ты знаешь? — скептически скривилась Инга. — Не говори, что мечтал стать лётчиком или космонавтом, и воспоминания о неисполненной мечте не дают покоя.