— Я имела ввиду, нет, я не буду этого делать.
Дядюшка Варг нахмурился, переведя задумчивый взгляд на тётю. К счастью, раньше решения касающиеся моего будущего мне позволялось принимать самой, предварительно, конечно, хорошо взвесив все за и против и обсудив их с родными.
— Что? — герцогиня на мгновение посмотрела на меня в изумлении, словно не могла понять, как я могла с ней не согласиться.
— Я не буду. Этого. Делать, — четким спокойным тоном проговорила я (ммм… хорошо, что в настойке от головной боли есть экстракт валерианы, дающий ещё и успокаивающее действие) — Мои родители дали мне достойное маркизов Альерри образование, а в семейной библиотеке достаточно книг по этикету, чтобы освежить знания, я совершеннолетняя, а значит, в компаньонке нет необходимости. Я понимаю, что мне потребуется новый гардероб, но получить его от постороннего мужчины, пусть и жениха, неприемлемо, мои родители оставили мне достойное приданное, хоть и не такое, какое было бы если бы они остались живы, но достаточное, чтобы пошить платья и соответствовать высокому статусу будущей герцогини. И я не брошу работу в лавке, я не вижу ничего постыдного в честном труде, и я не буду оскорблять ни память моих родителей, ни чувства моих родных, пренебрежением к делу всей их жизни. В будущем я собираюсь стать достойным артефактором и зельеваром, в чём опять же не вижу ничего недостойного звания невесты герцога Вудстока.
Здесь я даже покривила душой, потому что за последние четыре года работы в лавке Альерри, когда я практически перестала посещать высший свет, мое состояние значительно увеличилось во многом благодаря дяде не терявшему надежду выдать меня в будущем замуж, и сейчас было разве что немногим меньше приданного, которое отец собирался передать Патрику после свадьбы.
Весь следующий час превратился в словесную дуэль между мной и герцогиней, в которой каждая из нас отстаивала свою точку зрения. Леди Олиссия Вудсток была непоколебима и крайне настойчива в попытке слепить из меня идеальный образ невесты высокородного аристократа, вот только она не учла того, что я то отстаивала свои ценности и свободу, то, что было для меня дорого и с чем я ни за что не согласна расставаться. Я была единственным ребенком, поэтому родители никогда не ограничивали меня в своём выборе, но строго наказывали за ошибки (а как любой избалованный повышенным вниманием и заботой родных ребенок, проказничала я часто) предварительно заставляя меня самой оценить степень своей вины, а иногда даже самой выбрать себе наказание. Этого я не любила никогда, потому что принять наказание от родителей было не так обидно. А потому спор с вдовствующей вышел жаркий, тётя с дядей пытались хоть как-то снизить накал, но мы с герцогиней попросту их не замечали: