Он поморщился, видимо, понимая всю абсурдность затеи. Потом вытянул мне скованные наручниками руки.
— Хозяева Сатаны были занятными людьми, — пожала я плечами. — У меня ещё и не такое в квартире найдётся.
— Надеюсь, ключи от наручников тоже найдутся, — хмуро проворочал миллионер. — У меня руки затекли.
Сначала я уверенно открыла шкафчик в комнате, тот, в котором лежали наручники — ключей там не оказалось. Я начала паниковать минут через десять. Ключей не было. Я уже знала, что Герман не дерётся, впрочем, судя по синяку, только с девочками, но все равно решила сначала его задобрить.
Сосед нашёлся на кухне. Сидел и прижимал ко лбу скованными руками пачку замороженных пельменей. В такой позе было непонятно, насколько он в духе.
— Может, кофе? — мой голос — сама жизнерадостность.
— Вы чокнутая? — спросил Герман из-за пельменей. — Может, наручники снимете?
— Я ключи не нашла.
Немая сцена. Сонька плачет, Герман не очень прилично ругается, я кричу, что он алкоголик и нехрен вламываться в квартиру к порядочным девицам. Длится это недолго — пару минут. Потом он пьёт кофе и думает, а я успокаиваю ребёнка. Дальше выясняется, что у меня в квартире есть все, кроме инструментов, которыми можно было бы наручники снять.
— Как вы их, вообще, одели?
— Защелкнула.
Я чувствовала себя виноватой, а это мне не нравилось — должно быть наоборот. Я в чужие квартиры не ломилась. Время текло, мне уже с Сонькой гулять пора, а тут вон — страсти.
— У меня на кухне в шкафчике стоит ящик с инструментами, — сказал, наконец, сосед. — Сам открою.
Теперь мы ищем ключи от его квартиры — их нет. Выпущенный на волю Сатана косится на миллионера недобро, миллионер бесится, но пока не орёт. Хотя куда ему деваться с подводной лодки? У него и телефона то нет.
— Вызовите слесаря, — наконец, говорит он. — Пусть мою квартиру взломает.
Слесаря я вызвала, даже обещала мзду за резвость. Он пришёл через час — я успела погулять, а сосед так и сидел в наручниках. Наконец, дверь в соседскую квартиру открылась. Аллилуйя! Мне к тому времени казалось, что день тянется уже, по меньшей мере, месяц.
— А можно вас на минуточку? — попросила я не очень трезвого слесаря.
— Можно, — улыбнулся он во все свои шестнадцать зубов.
Слесари очень быстро снимают наручники — буду иметь в виду. Герман сконфужен, слесарь заинтригован, я привычно хочу спать. Герман растирает и разминает руки, и мне снова стыдно.
— С вас четыре тыщи.
— Сейчас, — ответил Герман. Похлопал по карманам и покраснел. Мало того, мне кажется, что он сейчас позеленеет — я даже испугалась за его здоровье. — У меня денег нет….