Мне хотелось выбросить все это. Хотелось. Но я не смогла. Это же не для меня — для Сони. Поэтому целый час, пока малышка спала, я, сначала приняв душ, разбирала чужие покупки. Порой даже возмущалась, глядя на ценники — я знала места, где можно то же самое купить дешевле. А многое вообще было не нужно и вряд ли будет использоваться — зачем Герман купил, неизвестно.
– Не помню, – буркнула я. Надежда во мне умирать отказывалась. – Если я здорова, то может, домой отпустите?
— Какие? — если в моём голосе мёд, то в его — лед.
Ночью я проснулся от тишины. Даже не от неё, а от зудящего в черепушке призыва — надо проснуться. Лежал, смотрел в потолок, собирал мысли. Потом понял, что меня разбудило — надо посмотреть, как Сонька. Протянул руку. Мы так и спали в рядок: я и Сатана по краям, Сонька — посередине. Я опытным путём понял, что Сатана отказывается ночевать где-либо, кроме постели, и воевать с ним не стал — сон дороже. Тем более к ребёнку эта зверина относилась весьма деликатно — вылизывала белобрысую макушку, милостиво терпела, если ребёнок дотягивался ручками и крепко вцеплялся в шерсть. Так крепко, что я с трудом разжимал крошечные пальчики, и отчищал их потом от налипших на них рыжих волосков. Ещё плюс — спала Сонька, когда рядом был Сатана, гораздо крепче. И просыпаясь, не плакала сразу, как бывало сначала, а вертела головой, отыскивая рыжее чудовище. Пыталась подползти к нему, но пузо пока было тяжелое, гулила, сердилась, что дотянуться не может, потешно ругалась.
Поэтому за какую-то неделю я уже привык просыпаться под её болтовню. А сейчас тихо, темно, постель пустая и холодная, в квартире чуть пахнет сигаретами — я опять курил в ванной. До рассвета ещё несколько часов, а уже не спится, хотя как мечтал выспаться. Пойти бы сейчас, пересечь коридорчик подъезда, постучаться, попросить чего-нибудь, соли там, или чая… Кстати, а соль то я так и не купил. Никуда я, естественно, не пошёл. Сварил кофе, привычно присел на «Индезит» и закурил. За стенкой тишина, от этого грустно. Даже соседи сверху не трахаются, словно вымерли все.
Я сначала обрадовался — Лида признала, что я ей нужен. С Сонькой посижу, с ней веселее, чем одному. А потом задумался, куда же она в такую темень собралась? Немного царапнула обида, может даже ревность. Хотя какая ревность? Бред.
Лида улыбнулась. Выдохнула с облегчением.
— Санкции, — махнула рукой Дунька.
— Брось, — я испугался, что далее последуют пьяные извинения и признания в любви, но, к счастью, Кирилл был не настолько пьян.