— Как в камеру?! — воскликиваю я, когда Артема выводят из кабинета следователя в наручниках и под конвоем.
— М-македов! — сквозь зубы выплевывает Артем, — Убью с-суку, если еще раз подойдет к ней! Или к тебе!
С болью в душе смотрю, как широкие запястья Артема освобождают от кандалов.
Торопливо приводим себя в порядок, ободряюще улыбаясь друг другу.
— Ты встречался с Македовым? В какое время? — пытаюсь я сопоставить факты.
— Долбанутый! Больной на всю голову! — нервно усмехаюсь я.
— Лиан, не выходите без надобности. Обещаешь мне?
— Я ВЕРНУСЬ, ЧЕГО-БЫ НЕ ПРОИЗОШЛО!
— Что ты сказала?
В словах Артема, как ни странно сейчас забрезжила надежда.
— Дай-то бог… — вздыхаю я, а на сердце так тяжело и такая дикая тоска, словно оно предчувствует, что не все пройдет так гладко, как рисует мне Артем.
— И я тебя…
В машине тоже не могу отпустить его. В последнее время Артем все меньше ездит за рулем сам, опасаясь провокаций, и все больше с водителем. Я сижу, уткнувшись ему в плечо, а он поглаживает меня по распущенным волосам.
— Что-то должно произойти? — хмурю я брови, — Я чего-то не знаю?
Он берет меня за руку, и так, вместе мы идем на допрос.
— Лиан, — берет он мое лицо в свои ладони, нежно ласкает скулы и губы подушечками больших пальцев. — Всё может быть. Мне пора.
— А если ты все-таки подпишешь этот контракт, Македов оставит тебя в покое? Подумай, Артем! Это — реальный шанс нам закончить кошмар и зажить спокойной жизнью без страха тюрьмы и расставания.
Смотрим друг другу в глаза. Мы на дороге, повсюду другие автомобили, разгар рабочего дня и едем мы не куда-то обедать, а на допрос, и водитель всего в полуметре от нас, но наши тела хотят страсти и мы ничего не можем с этим поделать, ведь каждый момент может оказаться последним…
Притягиваю его голову к себе. Между нашими лицами всего несколько миллиметров. Его учащенное прерывистое дыхание ласкает мои истерзанные в порыве страсти, искусанные губы.
— Остановите, пожалуйста, — прошу водителя у небольшого супермаркета.
Знаю, что сейчас не самый подходящий момент, но если Македов такой отмороженный придурок, то может подойти к дочери еще раз. Скорее всего, в его больном разуме я и Вероника стали плотно ассоциироваться с его погибшей Леной и ребенком. Поэтому он так на меня смотрел во время наших встреч! Поэтому заступился тогда, в особняке! И тогда же возненавидел Полянского, ведь по его логике Артем лез обижать его Лену, а не меня.
— Что-то случилось? — спрашиваю домработницу.
Возвращаюсь в машину где все еще пахнет им. Мне не верится, что мы расстались, даже на эту неделю, до суда. За эти месяцы, что мы провели вместе, я так привыкла к нему, прикипела, полюбила всем сердцем… и что мне сказать Веронике? Как ответить на ее вопрос: «где папотька?»?!