— Отдай, — прошу я, — оказавшись на ногах.
— Нет! — в ужасе отшатывается от меня перепуганная девушка.
Оставив девочек осваиваться, я принимаюсь за звонки. Первый Маргарите. Нужно закупить вещей и еды для них. Марго, что называется, тертый калач. Мы с ней прошли и огонь и воду, пока я шел на пути к своему благополучию. Поэтому даже не сомневаюсь, что к утру у меня будет все, что я ей заказал. Прямо по списку.
— Я отец Вероники! Мы с Лианой забираем ребенка.
— Хорошо. — не спорит Зверь, он осторожно кладет дочь на кровать и нежно целует ее в лобик. — Располагайтесь. Я буду у себя. Если тебе что-то понадобиться, заходи. Я ложусь поздно.
— Поздно уже, Лиан, — поворачивается Зверь ко мне, — ложись, если еще что-то понадобится, ты знаешь, где меня искать.
Он сдержал слово — забрал Веронику и теперь она со мной. Сделает ли он нам обоим что-то плохое? Не думаю, иначе давно сделал бы, а не следил и вынюхивал все эти дни. Всё равно, мне с ребенком сейчас пойти абсолютно некуда, и даже моя работа зависит от Зверя, что сейчас паркует свой джип на подземной стоянке своего дома. Он открывает дверь, забирает у меня дочь, чтобы помочь выбраться из машины.
— Беги к ней, я сейчас приду!
— Оденься! — отчаянно прошу я, пытаясь отвести взгляд.
— Конечно! Я всегда буду тебя бояться… — зачем я это говорю? Зачем раскрываю перед ним душу? Но слова вылетели, а Зверь содрогнулся при этом.
Когда увидел Лиану, дрожащую под снегом, точно тепличное растение в холодную стужу, сердце неприятно сдавилось спазмом. Живо представил себе, как лежала она на холодной земле, пока её не нашли и не оказали помощь. Надеюсь, она была без сознания в тот момент. И очень надеюсь, что в местной больничке оказались сильные обезболивающие. Ненавижу себя за то, что сотворил с этим хрупким созданием. Никогда себе не прощу!
— Тумбочка, — сглатываю я.
Артем
— Хорошо. Я оденусь. Что-то с Вероникой?
Я иду рядом с дочерью, боясь отстать хотя бы на шаг. В лифте тоже становлюсь рядом с ними. Мне страшно, когда мой ребенок в руках у него. Зверь старается не смотреть на меня, но я постоянно чувствую его вороватые, полные мужского желания взгляды на себе.
Зверь кивает, а потом, решившись, заглядывает мне в глаза: