«Тебе безразличны судьбы эльфов? Они же охраняют тебя!»
– Вот он, момент до действа, до того, как ринуться в бой, – произнес Эрих, глядя вдаль. – Нет ничего дороже этой минуты спокойствия. Самое дорогое, что есть у меня – это минута настоящего, что я провожу с тобой… Лера, я благодарен тебе за это. За шанс, за силу, за участие в битве величайшей. Мы испробовали вкус орчьей крови, она сладка… Унесем как можно больше нечисти в потусторонний мир.
Вижу, что Эрих поднимается и его придавливает к стене, словно магнитом. На меня взглянул с тревогой, убедившись, что жива–здорова, повернул голову с усилием и перевел взгляд на мага. Тот усмехнулся, мотнул головой, будто мы два ребенка, пытавшиеся задираться на взрослого. Повернулся к нам спиной в сторону холла и пошагал, как ни в чем не бывало. Нас освободило одновременно. Эрих опустился на колени, а я осталась стоять.
– Обнимите меня, – вырвалось из моих уст, и через мгновение его рука коснулась моей талии и прошла к животу, не разрывая контакта.
Эрих выходит чуть вперед, оставляя позади соратников и представая перед войском огромным, что по сусекам скребли эти недели и месяцы. Звучно набирает в грудь воздуха. А я глотаю очередной ком. Не могу говорить. Голос дрожать будет и покажется сдавленным. Какой из меня лидер?! Могу только сломя голову и в пекло. А там, после первого удара, уже не страшно.
Будто никого кроме нас тут нет. К нам спешит Леонид. Но движением руки отец останавливает его.
Тем временем конные войска горных уже подошли, мои дотекают, и конница виконта Густова стала просачиваться. Вроде никто не воюет, да и не понятно, что там сюзерены решают, и команд никаких, а дай мы посмотрим, да позеваем. В итоге собирается круг, как митинг на Красной площади.
Не могу больше здесь находиться. Ухожу прочь. Лунной дорожкой пыльца за мной тянется. Блестит и веет волшебством и скорбью. Это его запасы на крыльях. Салют в честь и бесчестие… В обеих руках сжимаю трофеи, некогда бывшие его крыльями. А сейчас просто обрывки кафтана красного, пропитанные кровью владыки и черных созданий, разорванные и такие грязные. Но ничего, их отмоет дождь. Все отмоет дождь…
– Любовь Клесаны! – Вырывается мой последний хрип, и огонь проходит внутрь меня! Жар вдруг неожиданно сходит. А я падаю на колени. От болезненного удара о землю взвыла. Чувствую себя развалиной, словно кости из стекла сделаны. Никакой чернок уже не поможет.
Замерла, сердце екнуло, едва инфаркт не схватила. А Зурах поворачивается ко мне полностью повернув корпус со скрещенными руками за спиной.