— Кто такой Павленко?
— Такая. Светлана Павленко, мэр Горловки.
— Не вызывал.
— Она сама. Обстрел вчера был. Ребенка там у них убило. Три дома сгорело. Народ, говорит, волнуется. Или, говорит, укров подальше отгоните, чтоб до нас не долетало. Или сами уходите, чтобы у укров повода стрелять не было.
— Мэра, который так говорит, надо из мэров гнать сразу на подвал…
— Не она говорит. Она говорит, что народ говорит.
— Народ… Народ пусть в армию служить идет. А то как ныть и деньги выпрашивать, так они первые, а как на войну, так не найдешь никого…
— Так там, говорит, отец ребенка-то, которого убило, он сам-то в армии, герой Донбасса. Его самого, отца-то, месяц назад тоже убило. Посмертно. Вы его и представили. К званию героя. Крылов такой, может, помните, с бадеровским танком один на один дрался. Обе гусеницы ему гранатами порвал. Но танк тоже неслабый попался, ноги Крылову отстрелил, кровью он истек. А ребенка его вчера…
— Да понял я, понял… того убило, этого убило… От меня-то чего эта Павлова хочет?
— Не Павлова, Павленко. Она ничего не хочет. Она говорит, народ хочет. Чтобы вы, товарищ командарм, бандеровцев прогнали.
— Как же я их прогоню? Нельзя. Перемирие у нас. Картофельное перемирие. Она что, новости не смотрит?
— Медовое, товарищ командарм.
— Что медовое?
— Перемирие медовое. Картофельное уж месяца два как закончилось. Его заключили, чтобы картошку не мешать фермерам сажать. А сейчас медовое.
— А медовое зачем заключили? Чтобы не мешать мед есть?
— Никак нет. По случаю Медового Спаса. На пасеках мед гонят сейчас. Вот чтоб в пасеку какую не попасть или пчел, может быть, не спугнуть, точно не знаю зачем. Контактная группа решила.
— Вот пускай эта Павленко в контактную группу и обращается.
— Есть. Так ей и скажу.
— Так и скажи. Совещание с зампотылом, зампотехом и начфином на завтра перенеси, на это же время.
— Есть.
— Вестовой алановский пусть тебе все передаст, а ты мне завтра доложишь, если не очень срочно.
— Есть. А если очень?
— Ну тогда немедленно.
— А как понять, товарищ командарм, очень или не очень?
— Поймешь как-нибудь.
— Есть.
— Танцор пусть зайдет.
— Есть.
— Иди.
— Есть. А Нада?
— А она что пришла?
— Не говорит.
— Я же просил ее сюда не приходить. Пусть дома ждет. Пораньше приду сегодня.
— Есть. Разрешите идти? Есть.
«Какой все-таки он тупой, однако!» — с восхищением и благодарностью подумал Фреза о Багре, когда тот ушел выполнять полученные указания. Его всегда смутно тянуло к тупым людям, в их обществе он отдыхал умом и душой. Редкие, медленные, тусклые мысли, исходившие от идиотов, их несложные и оттого нестрашные хитрости и желания, их упрямство в пустяках при идущей от безразличия податливости в делах важных и возвышенных вселяли в него надежду на осуществление благородных целей войны. И действительно, насколько он знал и понимал историю человечества, чтобы получилось когда-нибудь жить в тех идеальных утопиях, ради которых якобы велись и ведутся войны, во всех этих атлантидах, городах солнца, пятых монархиях, коммунизмах, сферах совместного процветания, вечных мирах и глобальных демократиях, необходимо не только одолеть врага, но и порядком поглупеть.