— Эй, Крис, ты что, обиделась? Ну, извини. Неудачно сказал. Конечно же, ты красивая, но пока еще девочка. До женщины придется подрасти.
Кристина сидела на своей кровати, поджав под себя ноги, и смотрела в окно. Как только я вошел, запустила в меня плюшевым медведем, с которым спала с трех лет (потрёпанным и одноглазым, но с любимой игрушкой она расставаться не хотела).
Само собой, я его тут же поймал — в своих обидах сестра точно была женщиной и «прилетало» мне не первый раз.
— Вот и Денис такой же лопух, как ты!
— А я-то почему лопух?
Значит, парня из школы зовут Денис? Надо запомнить.
— Да потому! А что, скажешь нет? Тебе, Тошка, двадцать лет, а у тебя до сих пор нет девушки!
— И что из этого?
— А то! Из-за своих теорий и не заметишь, как жизнь мимо пройдет! Р-раз — был ты молодым Антоном Морозовым. Два — стал старым и скучным факапером*, вот!
Ничего себе! Я не уставал удивляться, как быстро и отовсюду сестра успевала нахвататься сленговых словечек.
— Ну, я думаю, об этом еще рано переживать, — сказал примирительно. — И потом, у меня нет времени на девушку, и ты это прекрасно знаешь.
Я вспомнил Эллу, ее переменчивое настроение, которое не мог понять, и грустно выдохнул.
— Но, кажется, мне нравится одна…
— Только кажется?! — сестра ахнула и обижено выпятила подбородок. — Прекрасно! У меня есть старший брат, но у него нет личной жизни! Мне даже подругам похвастаться нечем! У Каринки брат уже с третьей девчонкой встречается, а у Ленки Гусевой Сашка только в десятом, но у него уже было два свидания! Думаешь, не обидно?
— Мне — нет, — ответил честно. — Как-то не приходило в голову.
— Сейчас у всех есть девушки, кроме тебя! И это — отстой, понял!
Судя по тону, обвинение прозвучало серьезное, и удивление переросло в озадаченность.
— Кристина, да что за ерунда с тобой творится? — я подошел ближе к сестре и положил медведя на ее постель. — У кого это «у всех»?
— У Сашки Гусева, у Гарри Стайлса, у Коула Спроуса и даже у его брата-близнеца! У всех, у всех есть! А ты — ничем их не хуже!
— Кристин, глупость какая-то. Неужели моя личная жизнь волнует твоих подруг?
Сестра опустила голову, утерла нос, и из ее глаз закапали слезы — крупные и по-настоящему горькие.
— Я не хочу, Антон, чтобы надо мной смелись. И над тобой — тоже не хочу! Я хочу, чтобы у тебя была девушка — лучше всех!
Я присел на кровать и притянул мелкую к груди. Погладил по голове, думая о том, что только о такой неприятности и можно сожалеть в двенадцать лет.
Когда ужинал, домой вернулся отчим. Мы с ним годами не здоровались и не прощались — сам так приучил. Раньше он меня не замечал, а потом я подрос, принял и невольно повторил за ним модель поведения. Вот и сейчас он вошел в кухню и просто сказал: