— Доброе утро, Ева Константиновна, — сказал он первым.
Веня снова провел рукой по влажным складкам, а головка члена уперлась выше, надавила, посылая по телу спазмы удовольствия, граничащего с болью. Она напряглась, и Веня снова надавил ей на поясницу.
Она выгнулась в крике, ослепшая и оглохшая от силы наслаждения. И чувствовала, как волны расходятся по всему телу из центра удовольствия. Она так давно жаждала чего-то подобного, сильного, сокрушительного и всепоглощающего.
Ева вышла с опаской. Высокие парни в спецовках вносили стремянки.
— Жалюзи, — поправила Зинаида Львовна.
И потом остановился.
Иногда он опускал глаза и смотрел на нее, раскрытую перед ним, и то, как он входит в нее. И после этого всегда целовал ее с большим жаром, вытворяя языком в ее рту особый танец. Чувственный танец, которому вторили движения бедер.
— Я ни о чем таком не думала! — с жаром заверила его Ева.
— Туда щас людей вызовем. К вечеру закончим.
Сердце суровой библиотекарши растаяло в миг.
— Сменим позу, малышка?
— Нет, не сжимайся. Прогнись. Откройся передо мной. Ты делала уже это?
Она приподнялась и провела губами по его груди, животу и остановилась возле члена. Посмотрела на Веню.
Пальцы уже пробрались под отворот блузы, уже ласкали полушария груди, скрытой кружевом бюстгальтера.
Зинаида Львовна увела бригадира показывать читальный зал.
— Ага, — кивнул парень, — никак не запомню.
Он срывал с ее губ поцелуи, пока самозабвенно трахал, нависая над ней. Впечатывая свое тело в нее. Жестоко, резко, быстро, не давая восстановить сбившееся дыхание или вдохнуть полной грудью.
— Бежевенький, наверное? — спросила Зинаида Львовна. — Чтобы поспокойней и со стеллажами гармонировало.
Ева увидела «Особняк Бернардацци», прочла она на мемориальной табличке, прибитой на углу дома. Вход обрамляли колонны. Здание выглядело пустым и заброшенным.
Ева опасалась, что его не хватит на такую долгую скачку, что скоро все кончится. Ей всегда нужно было больше времени, которое, обычно, редкий партнер дарил ей. Десять-пятнадцать минут и все, тяжелое дыхание и конец, а распаленная Ева ловила руки, губы, чтобы хотя бы так довести себя до пика.
— Но ты…
— Тогда он будет твоим, — сказал он, шагнув прямо к ней.
— Вы директор? — спросил один из них.