— Самое главное упустила, Мишень. Доставать, кто куртку будет? Но вначале признайся, как закинула туда? — задрал голову вверх, показывая на дело моих рук.
Моей рукой вновь завладели.
— Почему тогда не смеешься, когда я шучу?
Признаваться или снова пошутить?
В каком месте он шутил?
— Сама спущусь, уходи!
— Ну вот еще! Обмен так просто с рук не сойдет хитрюге. Догадываешься, о ком я?
— Поменяемся телефонами и отпустишь?
Телефон я все еще держала возле уха, но голос прозвучал не оттуда.
Вот и новость дня.
— Гору могу и не заметить. Зато спрятанную норку в любом месте отыщу.
— Совсем спятил? Не надо меня на цепь! — напугала мимо проходящую парочку, — Пошутила я, разве не ясно?
Даша
Так себе утешение. Но я пыталась. Вытянула шпильку из волос, подаренную крестным, зажимая в руке на удачу.
На мгновение задрала голову и встретилась с белобрысым кошмаром, растрепанным после поисков, глазища стреляли молниями, и потрясал он мусорным мешком передо мной.
И когда я к нему липла, спрашивается? Сам ко мне лезет со своими долгами.
— Твоя куртка у Пушкина!
— Забыла о заклинании еще упомянуть, — подсказал стрелок, глядя на меня как на сумасшедшую.
— По правилам Пушкина, — притянул как раз к самому памятнику, — Там было у него про ученого кота, который днем и ночью на цепи сидит[2]. Вот и ты так посторожишь. А завтра с обменом закончим.
Списки у него, видите ли.
Ага, разбежалась. Вот после таких условий точно разбег возьму в другую сторону от Стрелка. Достал уже своими правилами.
Достать бы только рюкзак за спиной, там же веревка есть, захватила вместе с реквизитом. Составные трубочки, которые накручивала перед подъемом куртки, в моем положении не пригодятся. Вот благодаря двум длинным собранным палкам, которые взяла в рабочем кабинете крестного, и подняла куртку. Но того, что сама здесь окажусь, не ожидала.
Ой-йо-йо.
Попробуй тут объясниться!
— Даже на него, — раздобрился Стрелок, — И телефон твой тогда сразу верну. Номер все равно запомнил и записал. От меня не избавишься, так что прыгай, Мишень. Пушкину ты там надоела уже.
О том, что высоты панически боюсь, знают только близкие. Причина невыдуманная и кроется в детстве. На уроке акробатики порвался трос, и я упала с высоты на манеж. Спасали, лечили, и восстанавливали меня мучительно долго. Больше никто из семьи не заставлял учиться цирковому мастерству и разрешили выбрать самой призвание по душе.
— Теперь не будешь меня доставать? — тихонько спросила, борясь с желанием продлить чуть дольше наши посиделки.
Мало его проучила, мало.
Вставить бы ему ручку, которой записи делал, в одно место.