— На один вечер всего, — продолжил свою идею дальше объяснять, — Побудешь самой настоящей девушкой для… Моих родителей. Ты же умеешь хитрить, подыграешь как-нибудь.
— Так, какой долг ты там хотел?
— Да, правда, — подтвердила Мишень, — У меня аллергия на белобрысых козлов. Ооочень тяжелая болезнь. А этот парень вылечиться мешает, — и ткнула в меня пальцем, испачканным в сливках, о губах вообще молчу.
Вилку в знак подтверждения подняла кверху.
Ну, а теперь о важном:
— Вот! Вот, как сейчас, так себя и веди у моих родителей. Ни в чем не сдерживайся. Ори, ругайся, ешь как попало. Разрешаю даже обзываться. И самое нарядное, что-то надень, чем наляпистей, тем лучше. Эта кофта с разноцветными носорогами на велосипедах подойдет, или то полосатое платье-мешок, в котором ты в универе была на прошлой неделе с торчащими рогами быка.
— Чего раскричалась? Никто не отбирает, — у нее нет понятий, где вести себя нужно тише, все посетители кафе услышали, что забирать у мелкой злючки десерты опасно, — Девушка больна, лечу ее, вот порадовать привел.
— Ладно, не веришь и не надо, — надулась тут же, — А вы в цирк сходите обязательно, — это уже посетителям прилетело. — Чего я распинаться буду? Все равно никогда тебя со своими родителями не познакомлю. Думай обо мне, что хочешь, со всей своей мизерной фантазией. Хи-хи.
Вновь переключилась на эклеры. Настроение опять поменялось, будто вспоминала о чем-то, тяжко вздыхая время от времени.
Со словами, что подумает, пока будет варить для меня ведро слайма и мидии заготавливать, дерзкая Мишень вылетела из кафе.
— Воды за наш стол принесите, пожалуйста! Девушке плохо стало, — относилось к официанту.
— Смотри, смотри, Стрелок. Там мои родители! Видишь? И Феликс улыбается, — от радости даже попрыгала.
А случай-то у нас безнадежный.
— Почему просишь меня, а не выберешь одну из крошек?
— Мне пора уходить, — начала собираться одна из проблем.
— Мало как-то. Весь вечер тебя терпеть, а врать я вообще не люблю.
— Повод надеяться давать никому не хочу. С тобой у нас есть общее, сама же так сказала. Важно, чтобы ты была такой, какая есть. А я прощу тебе пакости в столовке и замерзающего Пушкина.
Что будет, если соединить две проблемы?
Вспомнила с чего наша солидарность началась.
— Вилку возьми! — гаркнул я.