— Ты о чем? Ааа… Ты действительно не почувствовал?
— Чего?
— Боли.
— Я — нет. Может быть, ты что-то съела, или…
— Мы ели с тобой одно и то же. Нет, это другая боль. Не моя.
Марк кинул на нее обеспокоенный взгляд.
— Как — не твоя?
— Ну, чужая. Где-то здесь есть тот, кто страдает, — Лета обвела взглядом пространство, но среди сонных жителей деревни, таскавшихся вокруг колодца, и загонов для скота, ничего страдающего не обнаружила. — И кому никто не поможет.
Марк смотрел на Лету, обдумывая сказанное. Нет, она была в здравом уме. Но слова её были не совсем нормальными.
— Пойдем. Мы ехали двое суток, ты устала. Может, поэтому тебе мерещится всякая мура.
Лета не стала спорить, послушно взяла поводья и повела Хагну в сторону конюшен. Договорившись и заплатив конюху всего несколько медных монет, они оставили коней и направились в сторону таверны. С собой Марк взял только небольшую сумку. Старое здание таверны приглашало внутрь запахами свежеиспеченных пирогов.
Бард у памятника наконец завёл песню, оглушив площадь своим сильным голосом, но полным отсутствием слуха. Старик с внуками отобрал у одного чада прутик и швырнул в сторону певца, сердито что-то пробасив и пригрозив кулаком. Бард не обратил на него никакого внимания, и тогда старик стал обыскивать своих внуков-сорванцов на наличие чего-нибудь потяжелее веток. Лета краем уха уловила в простецкой песне барда что-то незнакомое. Мелодия была медленна и слегка протяжна, а рифмы — острые, обрывистые. Девушка быстро выбросила это из головы.
«Золотой серп» оказался на удивление чистым и уютным заведением. Внутри он был прекрасно обставлен, полон красивой мебели и росписей на стенах. Им сразу же отвели комнату на втором этаже с низким потолком и двумя твёрдыми кроватями, но с вымытыми полами. Денег взяли немного, учитывая, что люди в Буске неплохо зарабатывали на путешественниках, поднимая цены на ночлег и еду до небес. Тем ни менее «Золотой серп» показался путникам одним из лучших постоялых дворов, в которых они бывали.
О качестве постельного белья, и живут ли в нем блохи, Лета даже не задумалась, когда упала на кровать и закрыла глаза. Она мгновенно уснула. Марк тоже сразу лег в кровать, однако его до самого пробуждения терзали тревожные сны, наполненные злобой и голодом.
Проснувшись, они отобедали на первом этаже местными харчами, состоявшими из традиционной ухи, ароматного пирога с брусникой, печеного в углях картофеля и горькой рябиновой наливки, сумевшей согреть и пробудить от сонливости. Потом Марк договорился с хозяином таверны о покупке снеди в дорогу, вроде хлеба и сушёной рыбы, так как запасы друзей истощились, а завтра же утром они должны были продолжить путь.