Даэд послушно протянул руки навстречу, с непроницаемым лицом принимая на них почти невесомое тело. Такое легкое, будто она не человек, а насекомое. Смуглое лицо не отразило эмоций, но принцесса усмехнулась, с трудом поднимая тонкую руку и устраивая ее на сильной шее мальчика. Глядя ему в глаза, вдруг мигнула, повела головой, сжала губы, чуть втягивая щеки. И засмеялась, когда руки, держащие ее, дрогнули. Даэд на миг увидел вместо гладкого человеческого лица — треугольную головку богомола с огромными глазами такого же бледно-зеленого цвета. Богомолы жили в садах. В тех, что для развлечения. Бабочки, маленькие птицы, кузнечики с их трещащими песнями.
И вот занавеси разошлись, пропуская идущего изнутри Немероса. Легли по сторонам, обтекая его напряженные локти. Он шел к полукругу девятки, держа на руках завернутое в покрывало худенькое тело с тонкими руками, одна обнимала его шею. Ноги принцессы покачивались на сгибе локтя, при каждом движении покрывало распахивалось, показывая босую ступню, бледную, безжизненно свисающую, будто Немерос нес куклу. Но совсем не кукольным было красивое лицо с глазами светлой зелени, обрамленное облаком золотистых волос.
Сидя на ковре у низкого стола, уставленного тарелками и плоскими блюдами, Даэд ел, с хорошим мальчишеским аппетитом, и не думал о мудрости великой Неллет, которая первым делом увлекла его в бассейн, вынудила испугаться за нее, порадоваться за нее, отбросить лишнее преклонение — рассердившись на нее за хулиганские выходки и опрометчивое рискованное поведение. Он был спокоен. И не волновался от того, что после чаши с вкуснейшим фруктовым напитком, он возляжет в постель великой Неллет, которая — душа, суть и сама жизнь всех обитателей Башни. Ушло и другое волнение, вернее страх, как он справится с молодой женщиной, которая слаба настолько, что не может совершать самые простые действия, ухаживая за собой. Справлюсь, понял он, очищая пахучий плод гуи и деля его на ломтики, как справлялся в больничных палатах, как все мы справлялись, она оказывается, ничем не отличается от обычных людей. А все остальное — я ведь ее люблю.
Умру, мрачно решил он, глядя на орнамент плит, заставленных цветами. Потому что, как теперь жить. Умру и все.
— Это высоко, великая Неллет.
Элле Немерос вывел мальчиков, ставя их плавной дугой. И взмахнул рукой, руководя приветствием. Мерно зазвучали слова, обращенные к спящей Неллет.
— Отнеси меня в бассейн, Даэд.
— Тише, — сильная рука с тонкими пальцами легла на его рот. В наступившей темноте он видел только силуэт над собой, согнутое колено, опущенные плечи под разбросанными прядями, — не призывай зверя, все хорошо, Даэд.