– Окей, поговорим позже..? – она заговорщически наклонилась к моему уху: – Честно говоря, надоело видеть, как он подружек меняет словно перчатки. Пора бы ему серьезную девочку найти. Как ты, например.
Как на экране телевизора появилось передо мной лицо девочки, которая училась с Глебом в одном классе, и дальше – за кадром – ее рассказ о парне.
– Арсения! Где тебя носит? – заорал он, как только меня увидел. – Этот Бегунов…
– Ни тебе «здрасте», ни тебе «пожалуйста», – буркнула я себе под нос и потопала в кабинет Рисыча. Этот Прыгунов уже называет его своим!
Для отвода глаз (директорских и следовательских) я взяла с собой и сумку, и кофты. Уже почти ушла, но вспомнила о документах, которые вчера привезла из командировки. Со всеми случившимися со мной последними событиями я даже не вспомнила о них утром. Те по-прежнему поджидали своего часа в коридоре – всё в том же пакете, сиротливо стоявшем в углу рядом с обувью.
Глава 14. Матвей и Алексей
Прошлое
97
98
99
100
101
102
103
104
105
Глава 15. Найденные дневники
Наши дни.
106
107
– Не знаю. Наверно, сбежали за границу.
– Но наши дети все равно бы попали в это время, в революцию, – только и нашлась, что ответить, я. Его слова о счастливой семье очень взволновали меня.
– Что, милок твой?
– Так я и знал. Без бывших ухажеров здесь не обошлось.
Спать! И пусть все закончится, когда я проснусь! Уже проваливаясь в сон, я пробормотала:
– Люблю, конечно, – ответил запоздало на мой вопрос Алексей. – Но вырастут они не такими, какими бы мне хотелось их видеть. В таком окружении ничего хорошего из них не выйдет. Так что пусть растут как растут.
– Вторая семья будет заходить с другого крылечка. Пока я не знаю, кто они будут. А третьей семьи, возможно, и не будет. Здесь хотят организовать ленинскую библиотеку…
– Встречаться? Вы называете ЭТО «встречаться»? И потом… не понимаю… Кто меня спас? Ваш муж? А кто он?
Но именно в тот день, когда уже вечером я собиралась задать Матвею прямой вопрос в лоб, в библиотеке с утра появился Алексей. Все случилось как обычно. Дверь открылась, звякнул колокольчик, я обернулась и увидела его. Он улыбался мне. А я, неделю прожившая на нервах, первое, что сделала, спросила:
Смотрю на портрет Никитки. На картине ему – двенадцать. А ведь прошло уже почти шесть лет с момента разлуки. Он уже совсем взрослый, мой милый братик.
Ни я, ни мои близкие – тетя и Гертруда – не испытывали голод и холод.
Время остановилось для меня. Мир вокруг исчез. Остались только мы с дневником. Я сидела на диване и читала. Остановиться не могла. Передо мной развернулась другая эпоха, другое время, другая жизнь…