Только сейчас я заметила, что напротив меня, у другой стены, сидел еще один человек: молодой парень лет двадцати пяти. Симпатичный. Но кажется, чересчур скромный. Он все время нервно ёрзал на стуле и взволнованно-неуверенно смотрел на небритого. Кто он, интересно?
Только спросила себя об этом и тут же узнала.
Небритый вдруг резко повернулся к пареньку и громко приказал:
– Митяев, пойди-ка, пригласи сюда охранника. А входную дверь пусть на замок закроет.
«Помощник!» – озарило меня.
Митяев тут же вскочил со стула и помчался выполнять поручение.
Странно-странно! Новый начальник со своим новым помощником? Что такое натворил наш Рисыч? За что его собираются смещать?
Вскоре своей неспешной походкой пришагал Рома и уселся на стул рядом с дядей Ваней.
Митяев тихонько прикрыл дверь и остался стоять около нее. Я подумала, что теперь вся эта картина – уже не из пьесы Гоголя «Ревизор», а больше смахивает на сцену из фильма о заложниках. Правда, «компаньон главаря» слегка подкачал: я мельком взглянула на виновато-заискивающую мордочку Митяева.
– Итак, начнем! – произнес небритый и обвел всех нас своим пронизывающим взглядом. – Меня зовут Прыгунов Андрей Филиппович. Я – из отдела по борьбе с хищением культурных ценностей. Не все знают, что произошло вчера вечером или сегодня ночью в вашем музее…
Ух ты! Это уже интересно? Что ТАКОЕ могло произойти в нашем микроскопическом музее, что даже ТАКИЕ ЛЮДИ к нам пожаловали?
– …А в вашем музее произошла кража историко-культурных ценностей. Украли картины…
Ой! Вот это да!
Я сразу поняла, что за картины украли, потому что у нас их всего три. Ну, по крайней мере, постоянно находящихся в зале для просмотра. Правда, всё это как-то странно. Картины, конечно, имеют некоторую культурную и историческую ценность, но не настолько, чтобы их красть из музея. Это не Клод Моне или Пикассо, это просто картины, нарисованные, скорее всего, в начале двадцатого века. Все они принадлежат руке одного художника – это установлено точно. Без сомнения, он был достаточно талантлив. Но не гений. Обычный человек, которого научили хорошо рисовать. Это мое мнение… Мы с Валерией, как научные сотрудники, копаем потихоньку, пытаясь понять, какую же именно ценность они, эти картины, имеют. Но пока похвастаться особо нечем. Художник неизвестен. Откуда и когда появились картины в музее, тоже покрыто мраком. В нашей архивариусной книге записано, что их принес неизвестный (или неизвестная – видимо, никто не видел, как это произошло) и оставил в углу около раздевалки… Пожалуй, эта архивариусная книга и то ценнее. Все-таки записи начались вестись в ней еще до революции, с 1907 года…